чрезвычайно серьезны. И очень-очень нехорошо смотрели из темноты своими разноцветными гляделками. Особенно самый первый… в смысле, левый… который с красными, как огонь, глазами. Мне даже показалось, там бушует адское пламя, как в киношных ужастиках, но я постаралась отогнать эту мысль как можно скорее. Чтобы не начать выдумывать еще более жуткие страшилки, от которых в такой темноте можно свихнуться.

— Души, — бесстрастно повторили они, будто я была глухой. — Без пищи мы слабеем. Лучше — мертвые души.

— Э… — на мгновение растерялась я. — То, что мертвые, уже радует. А как часто вам надо… мм… питаться?

— Так, как пожелает хозяин.

— Тьфу на вас! Я спрашиваю о ваших потребностях! Если уж мне придется какое-то время носить чужой браслет, то хочу знать, чего мне это будет стоить! Так сколько вам надо?

Тени впервые потеряли свою непробиваемую невозмутимость и как-то странно замялись.

— Предела пока не найдено.

— В смысле, вы всю жизнь живете впроголодь? — педантично уточнила я.

— Когда хозяин разрешал, мы ели много. Когда пищи не было, голодали. Но чаще голодали, это правда: хозяин не любил нас кормить. Он считал, что это делает нас слишком сильными.

— А что случится, если вы станете слишком сильными? — с подозрением покосилась я.

Красноглазый едва заметно усмехнулся.

— Хозяин боялся, что мы можем стать самостоятельными.

— И пристукнуть его наконец за все прежние «заслуги»… мило. Действительно, очень мило. Так, ладно. А что случится, если вас совсем не кормить?

— Мы уйдем, — совершенно спокойно ответил красноглазый.

— Куда? В Тень?

— Да.

— Но этого, как я полагаю, вы не очень-то жаждете, — пробормотала я, испытующе поглядывая на собеседников. — Короче, куда ни кинь, всюду клин. Если вас перекормить, удавите. Если недокормить, помрете. И долго вы так живете, бедоносцы?

— Мы не считаем годы.

— Кхм. А века?

— Мы не считаем, — повторил красноглазый и умолк.

Я крепко задумалась. М-да-а… кажется, Айна была права — браслет наконец проснулся от спячки и теперь дает мне возможность выяснить, что и почему. Может, эти призрачные парни в курсе, что от меня понадобилось мертвому эару?

— Нет, — тут же покачал головой один из них. — Хозяин не говорил, что мы должны тебе что-то передать. И не говорил, что ты должна сделать.

— Вот гад! — не сдержалась я. — Чего ж вы тогда меня разбудили, если ничего не знаете?!

Красноглазый недобро прищурился и негромко сообщил:

— Наши резервы исчерпаны. Если ты нас не покормишь, к утру мы уйдем в Тень.

У меня самым неприличным образом отвисла челюсть.

— Как к утру?! Почему так быстро?!

— У нас не было возможности питаться последние три месяца.

— Сколько?! О, так месяцы вы все-таки считаете! Или это от кормежки до кормежки?

— Другое время для нас не существует. Вне Призыва мы живем в Тени и не чувствуем время.

Я потрясла головой: ничего себе дела тут творятся! У меня на руках сидят четыре некормленых призрака, которые скоро окончательно издохнут, если я срочно чего-нибудь не предприму! Более того, есть им вволю нельзя — сами сожрут, а с голодухи они все время слабеют! И это при том, что мне просто нечего им предложить! Не Тварей же им искать посреди ночи?!

Я окончательно уверилась, что если и сплю, то только наполовину.

— Ребят… — осторожно начала я. — Вообще-то вы могли бы сказать об этом пораньше. Я ж с Тенями дел раньше не имела и ума не приложу, как теперь поступить. Но вы недавно кахгара убили. Разве его души вам недостаточно?

— У кахгара нет души. Но его жизненной силы нам хватило только на то, чтобы выжить. Проявление в живом мире забирает много резервов. Все они ушли на твое спасение. Кахгара мало. Другой пищи больше не поступало.

— Маленький оказался кахгарчик, — растерянно пробормотала я. — И как же нам с вами быть?

— Дай нам еды, — тихо попросили Тени, выжидательно глядя на меня голодными глазами.

— Ох… да где я ее вам возьму?!

— С тобой идет хвард… и бес… отдай нам их.

— ЧТО?! — мгновенно вызверилась я. — А харя у вас не треснет?!

Тени отступили на шаг и безмолвно ждали продолжения.

— Я друзей не отдаю! Тем более что вы сказали, что вам нужны мертвяки!

— Живые слабее, — согласился красноглазый. — Но и они подойдут, если не останется выхода.

— Что значит, не останется… эй! А если я их не отдам, вы что, насильно возьмете?! — неожиданно осенило меня.

Но Тени слаженно шагнули обратно.

— Охрана хозяина — важнее жизни его спутников. Если хозяин не приказывает умереть, мы вынуждены искать пищу сами.

В сердцах я едва не гавкнула, чтобы в таком случае они сваливали в свою Тень и не смели трогать Мейра и Лина. Но в их глазах промелькнуло что-то странное, и я просто не смогла их убить этим приказом. Наверное, Лина вспомнила, когда он лапы до крови стер по моей глупости. Или его сегодняшние мучения… Вот и Тени… кто, скажите, виноват в том, что их вытащили из другого мира и посадили в этот браслет? Кто виноват, что прежний хозяин не удосужился их вовремя покормить? И кто будет виноват в том, что они, в итоге, поранят — а то и убьют — доверившихся мне друзей?

Я с тихим вздохом опустила руки и безнадежно спросила:

— А моя душа вам, случаем, не подойдет?

Тени остолбенели.

— Если вам нужна жизненная сила, то берите… вот, — я обреченно протянула им правую руку. — Пейте, сколько надо, только не трогайте никого.

— Нет! Мы… не можем! — непритворно отшатнулись призраки. — Ты — хозяйка!

— Да? — недобро прищурилась я. — А друзей моих жрать вы, значит, можете?!

— Друзья не важны, — растерянно пролепетал кто-то из них.

— Для кого как. Я, в конце концов, и приказать вам могу. Разве нет?

Красноглазый потрясенно моргнул.

— Можешь…

— Ну так и берите. Это приказ! — сурово велела я, заранее сжав зубы в ожидании боли.

Говорят, когда вампир впивается в свою жертву, это очень больно. Потом, правда, боль проходит, потому что они, как все кровососы, должны впрыскивать в жертву какой-то яд. Но я надеялась, что смогу пережить самый первый момент и не заору как резаная, хотя к боли, если честно, всегда относилась с опаской. Не боюсь ее, но… в общем, стараюсь избегать.

Поэтому, когда три Тени нерешительно приблизились, посверкивая в темноте сине-зелено-красными глазами, я по доброй воле отвернулась. Четвертого не увидела, потому что он совершенно сливался с темнотой, но это даже и к лучшему. Всегда предпочитала не смотреть, как медсестры втыкают в меня иголки. И старательно приговаривала про себя, что это, дескать,