К его удивлению она ответила.

– Это корабль-разведчик. Они всегда летают поодиночке. Но забраться так далеко на север… нет, не понимаю!

Слезинка на её щеке высохла, оставив, тем не менее, едва заметную дорожку на бледной, как лепесток лилии, коже.

– Но ведь твои соотечественники успели его перехватить – значит, беспокоится не о чем?

– Ты не понимаешь!

Она мотнула головой и, как бы невзначай, провела пальцами по щеке.

– Къяррэ никогда не уходят оттуда, где они однажды появились. Мы сражаемся с ними так давно, что не осталось тех, кто помнил бы, из-за чего началась эта война. И никогда – слышишь, никогда! – они не уходили оттуда, где однажды появились. Мы сдерживаем их, отбрасываем прочь – но они возвращаются снова и возвращают своё, не считаясь с потерями. Но не спеши радоваться. – она злобно усмехнулась, но в чёрных агатовых глазах снова мелькнула слезинка. – Если ты вообразил, что къяррэ поступят с вами, человеками, как-то иначе – ты горько ошибаешься. Просто последний из вас сгинет несколько позже последнего из нас – но и только!

Она вскочила, упруго, пружинисто, как всегда. Уилбур мельком позавидовал. Он так и не научился уверенно передвигаться по зыбким, наполненным газом оболочкам – то и дело терял равновесие и оказывался в унизительной позе, на четырёх конечностях, раскорячившись, подобно перепившемуся вконец пьянчужке, пытающемуся устоять на обледенелой мостовой.

– Сегодня ночью мы попробуем выбраться наверх. – заявила Л'Тисс.

Уилбур от неожиданности выпрямился и во все глаза уставился на инри. Недавний воздушный бой мгновенно вылетел у него из головы.

– Наверх? Это ещё зачем? Что ты затеяла?

– Пока не решила. Но дальше так продолжаться не может. Если здесь появились къяррэ – значит, скоро тут будет ещё больше наших патрулей. И вряд ли они обратят внимание на одинокий Летающий островок. Надо найти способ подать им знак. Пойдём, как стемнеет, а сейчас…

Она многообещающе улыбнулась, провела острым кончиком языка по тёмным губам, и лейтенант увидел, как набухли, заострились соски под тонкой тканью туники.

– …а сейчас мне надо немного отвлечься, человек. Надеюсь, ты порадуешь меня чем-то новеньким, чего я ещё не знаю?

«…господи, благослови сэра Ричарда Бёртона и его перевод «Кама Сутры»! Или хотя бы подбери ему сковородку попрохладнее там, где он сейчас, несомненно, пребывает…»

Вопреки прогнозу старшего механика, Чо не стала спешить и карабкаться наверх, на платформу Летучего острова. Она гораздо раньше чужаков разглядела наползающего с юга «плывунца», и воспользовалась случаем, чтобы отыскать местечко поудобнее и оттуда, без помех, насладиться предстоящим зрелищем. И всё время, пока «облачники» и разведчик къяррэ выписывали свой смертельный танец, едва сдерживала крики восторга. Там, внизу, превращались в багровую пыль инри, палачи, хладнокровные, высокомерные убийцы её сородичей. То, что вместе с ними канули в небытие немалое количество рабов-человеков, Чо не волновало совершенно – ни один из них заведомо не был жителем Сирикава-го, а, следовательно, не представлял для девушки ни малейшего интереса. Как не волновали её особенно судьбы тех, с кем она по воле судьбы оказалась на одном Летучем острове. Остались живы – и хорошо, пусть живут дальше. Или не живут, её это не касается.

На правах доверенной рабыни К'йорр (как сладостно думать о нём, как о мёртвом!) – она знала о владельцах небесного «плывунца» куда больше прочих палубных рабов. И догадывалась, что скоро её примутся расспрашивать, вытягивать из неё те крохи сведений, которыми она успела обзавестись за долгие месяцы неволи на «Высоком замке». Конечно, можно и поделиться – но зачем? Воздухоплаватели, будучи людьми разумными но начисто лишёнными воображения всё равно не поверят. Пусть лучше и дальше держат Чо за бестолковую симпатичную девицу, которая только и годится на то, чтобы притиснуть её в укромном уголке, пока не видят товарищи по команде. Нет, Чо вовсе не задевало подобное обращение. Мужчины есть мужчины, она ещё с двенадцати лет совершенно точно выяснила, что им нужно от женщин – в среде её сверстников нравы царили самые простые, и отказывать приятелю или подружке было как-то не принято.

А эти даже не делали попыток принудить её к близости – ограничивались поцелуями и тем, что запускали порой свои жёсткие ладони под рубашку. Они даже боли ей не причиняли, как частенько делал это К'йорр и – чего уж скрывать! – сверстники Чо с Сирикава-го. Чужаки же, наоборот, были ласковы, обходительны и наперебой угощали маленькую японку сладкими коричневыми плитками со странным названием «чо-ко-лат». А тот, пожилой, знакомый с её родной речью, даже подарил замечательный длинный кинжал. Впрочем, как раз он-то не пытался добиться от неё телесных удовольствий – разве что, шлёпнет пару раз по тугому девичьему задку и проворчит что-то одобрительное.

Нет, Чо не против подобных развлечений, и в иное время сама с удовольствием уединилась бы с кем-нибудь из чужаков. Например, с тем молодым, таким робким, что не решается даже её поцеловать и ограничивается страстными взглядами исподволь и тоскливыми вздохами. Да и прочие, в общем, оказались людьми добрыми, даже по своему неплохими. Девушка даже по-своему жалела их: там, в экваториальных широтах, куда Летучий остров сносят воздушные течения, их ждёт смерть. Всех, до единого. И Чо при всём желании, которого она, между прочим, отнюдь не испытывает, ничем не сможет им помочь – ей надо позаботиться о том, как бы не разделить их участь.

Но сначала надо как-то разобраться с инри, скрывающейся в недрах Летучего островка, а заодно, и с её спутником. И Чо уже знает – как.

Дампфваген заглох на перекрёстке двух узких переулков, откатившись от стены университетского городка едва на полквартала. Машинист, изрыгая непечатную брань, откинул крышку капота и полез в пышущие жаром внутренности. Фламберг вылезать из кабины не стал – сидел на своём месте, баюкая саквояж с принадлежностями магистерского ремесла, стоящий у него на коленях.

Алекс, совершенно не представляя, что делать, вытащил из кобуры револьвер и залез на крышу рубки, обозревая окрестности. Смотреть было не на что: глухая стена брандмауэра, замусоренный проулок да перевёрнутая тележка с одним колесом в его конце. Так он и стоял, пока из глубины правого проулка не донёсся слитный металлический лязг и не стали появляться одна за другой, попарно, фигуры, похожие на ожившие конные статуи.

Мичман радостно встрепенулся и замахал над головой револьвером. В ответ головной всадник приветственно поднял руку, а его конь заржал – глухо, утробно, и от этого звука задребезжали вокруг уцелевшие стёкла.

Конные пионеры! Элита элит, тяжёлая ударная бронекавалерия, краса и гордость КайзерРайха. Алекс знал, что два эскадрона коннопионеров расквартированы в Туманной Гавани и активно участвуют в подавлении мятежа. Ну, пусть теперь господа студиозусы только попробуют сюда сунуться…