– Да, – кивнул Кинт, – скоро переформирование и снова на север.

– Доктор сказал, что поправлюсь не скоро… стало быть, без меня уйдете, – грустно сказал Григо.

– Да.

– А я тут что же? Я как?

– Ну, в отряде от тебя с таким ранением точно много пользы не будет, так что для тебя война закончилась. Что пишешь?

– Письмо дочери, думаю вот передать в Латинг как-то, этому твоему… как его…

– Тьетэ.

– Точно.

– Поправишься, сам съездишь в Латинг, слышал, что дирижабли теперь часто туда летать будут.

– Хм… может быть.

– Ты мне лучше скажи, откуда столько монет в казне?

– Да как-то накопилось, – пожал плечами Григо, – хорошо, что напомнил, раздать бы ребятам поровну всем. Да и мне монеты не помешают, я теперь без дома, без денег… а так хоть угол какой сниму.

– Брось, – хмыкнул Кинт, – угол он снимет… В Латинге у меня можешь жить, не особняк, но крыша над головой есть, а лучше тут оставайся, в Конинге…

Кинт рассказал о неожиданном наследстве, о доме и оружейной лавке и сразу предложил Григо продолжить дело Ллодэ, а удастся отыскать Сэт, и ее в Конинг привезти.

– Ей тут понравится, – чуть улыбнулся Кинт.

– Думаешь? Эх, найти бы ее, – грустно вздохнул Григо.

– Да, найти бы… Может, она уже и сама нашлась, я все же дам телеграмму в Латинг.

– Да, обязательно, мне все спокойней будет.

Поговорив еще немного с Григо, Кинт покинул лазарет и отправился в «Пятое колесо», где планировал поужинать, а потом забрать свои вещи и следующую ночь провести в доме Ллодэ.

– Господин капитан, корпус к маршу готов! – Услышав это, Кинт в очередной раз чуть поморщился.

Уже месяц прошел, а Кинт никак не мог привыкнуть слышать это обращение, тем более из уст Ракэ или Локта. Привстав в стременах, Кинт осмотрел колонну, которая не умещалась на перроне станции, ее хвост с навьюченными лошадьми уходил ниже, на улицу, примыкающую к станции. Отряд уходил ночью, чтобы не привлекать лишнего внимания, на станции кое-где тускло горели масляные фонари, их света хватало, чтобы рассмотреть силуэты.

– Командуй. – Кинт кивнул Ракэ и отъехал в сторону, к стоявшему у здания депо полковнику Моресу и фонарем в руке.

Колонна зашевелилась, зафыркали лошади, загомонили бойцы. Первыми на север одним звеном поскакали разведчики из отряда Локта, за ними через несколько минут тронулась и вся колонна. На всех бойцах было зимнее обмундирование и теплая обувь, каждый был вооружен коротким восьмизарядным карабином, револьвером и абордажным палашом.

– Через неделю жду телеграмму, – подняв воротник и отвернувшись от ветра, сказал Морес.

– Так есть, господин полковник, думаю, дней за пять выйдем к перевалу, – поправив кожаный шлем, забранный мехом и подняв ворот нового зимнего бушлата, ответил Кинт.

– Береги себя.

– И вы, полковник, тоже, берегите себя и секреты армии терратоса.

Многое произошло за прошедшие полтора месяца, с момента, когда отряд Кинта въехал в Конинг. Григо, отошедший от дел контрабандист и отец любимой женщины Кинта, остался в Конинге, в доме Ллодэ. Он охотно принял предложение Кинта продолжить дело старика Ллодэ, то есть снова заняться оружейной лавкой. Да и, собственно, родственные отношения теперь уже другого и не предполагали. Хромота до конца дней, сожженный в Теке дом… А тут – лучшего и не придумать. Есть где жить, есть чем заниматься и есть куда привезти Сэт, в случае если она отыщется… Телеграмма, что Кинт получил от Тьетэ, расстроила их обоих, то есть от Сэт не было никаких известий. Но они не теряли надежды, а также надеялись на помощь Мореса в ее поисках. Казна отряда была разделена меж бойцами, и вышла неплохая сумма на каждого. Также Кинт был приятно удивлен крупной суммой денег, которые ему передал Дукэ, это было компенсацией за две самоходные баржи, которые командование армии выкупило у Дукэ, а дело, связанное с перевозками морем, пришлось забросить. Почти все деньги Кинт оставил Григо, в тылу северян они ему ни к чему, а оружейную лавку надо приводить в порядок. Что касается отряда, точнее, корпуса, командование которым принял Кинт… В полную численность корпус, конечно, не укладывался, на чем настоял сам Кинт, и составлял лишь две сотни кавалерии под командованием Ракэ, отряда разведчиков во главе с Локтом – шесть звеньев, то есть неполная сотня бойцов. Два охранных звена кавалеристов, которых отбирал лично Морес, были теперь при Кинте. Еще восемь артиллерийских расчетов, командовать которыми Кинт доверил Зару. В составе батареи были три картечницы, три мортиры, скорострельное орудие и новое орудие, которое могло стрелять по воздушным целям. Все лафеты были переделаны – максимально сужена колесная колея, и изготовлена специальная упряжь, также Зар за две недели вымуштровал бомбардиров разбирать и собирать орудия, укладывать вьюки и быстро из походного положения снова изготавливаться к стрельбе. Общая численность отряда теперь составляла шесть сотен бойцов. За сутки перед выходом горного корпуса, как его стали называть в штабе армии, к нему приказом штаба присоединилась еще полусотня гренадеров – крепкие, рослые жандармы, способные забросить чугунную чушку гранаты на полусотню шагов. В составе армии эти подразделения только стали появляться, как и сами гранаты с пружинным запалом, которые начали изготавливать в Актуре, в одной из оружейных мастерских. Белая Лента была давно скована льдом, и отряд без труда прошел лесами на территорию северян, а затем горными тропами направился на запад.

К середине зимы положение в терратосе Аканов пошло на поправку, разделившись на провинции, как ни странно, удалось быстро справиться с бунтарями. Южная и Степная провинции поставляли в армию продовольствие, Восточная помогала рудой и углем, а Западная оружием, патронами, паровыми агрегатами и прочими машинами. Однако кровавая жатва войны вносила свои коррективы – в городах появилось много беженцев, сирот и стала расти преступность, с которой тщетно боролась городская жандармерия, сильно поредевшая из-за мобилизации. На дорогах, где начали нести службу вновь созданные, но еще малочисленные отряды дорожной жандармерии, путников часто беспокоили банды и все чаще появляющиеся кочевники, которые осмелели и из диких мест стали продвигаться южнее. Была еще одна сторона этой войны – прогресс. Наука, заводы и оружейные цеха работали с большей силой и рвением, с одной стороны, все трудились для победы, а с другой – все, что было связано с вооружением и техникой, приносило баснословные прибыли. В штабе объединенной армии не глядя подписывали долговые векселя, которые подсовывали промышленники, владельцы продуктовых бирж и руководители железнодорожных трестов. В штабе не задумывались о том, чем это все в конце концов обернется, ведь сейчас была нужна победа и освобождение предгорий, богатых рудами, углем и золотыми месторождениями. И армия, хоть и при корыстной поддержке, добивалась побед. Северяне же терпели неудачу за неудачей, несмотря на многочисленность их армии. После разгрома осаждающих Конинг войск второй крупной неудачей северян стал провал зимнего наступления на Майнг, в направлении которого армия терратоса Аканов выдвинула крупные пехотные соединения при поддержке стянутого к Майнгу почти всего воздушного флота. Из цехов сразу выдвигались к линии фронта новые машины – обшитые броневыми листами фургоны с установленными картечницами и скорострельными орудиями, которые были гораздо совершеннее тех, что стояли на вооружении у северян. Чего стоил только узел ленточной подачи! Двести тяжелых пуль от винтовочных патронов вылетали из ствола менее чем за минуту, нагоняя на неприятеля страх и панику. Но пока еще таких орудий было мало, не хватало подготовленных расчетов, вследствие чего часто происходили поломки. Но слава об оружии и бронированных машинах из цехов господина Ренэ уже гремела по всему фронту. Из Латинга, из мастерских северо-восточного треста железных дорог вышла первая «скорлупа». Да, господин Тьетэ не стал упускать возможность заработать для треста и, взяв на вооружение идею Кинта, спроектировал бронированный вагон, закупил вооружение и укрепил броней паровоз. Первый бой «скорлупа» приняла, участвуя в наступлении на Мьент, после чего в мастерские поступил заказ из штаба армии на изготовление нескольких десятков таких вагонов…