– Дорогая, – пробормотал он, пряча взгляд в пол. – Дорогая, как тебе удалось?

Василиса опустилась на диванные подушки.

– Связи, дорогой. Связи могут сделать все, – она вздохнула. – Ну а еще уроки твоего адвоката Лещинского.

– Дорогая, я больше никогда…

Она прижала палец к губам.

– Тс-с-с! Я верю, что этого больше не повторится.

– Ты спасла меня во второй раз!

– Третьего раза не будет, – предупредила она. – Ты должен понять.

– Я понимаю.

– Сомневаюсь, – покачала головой Кренина. – Поставить себя под удар в такой момент мог только безумец! Ну, посуди сам… Тебя оправдали присяжные. Твой адвокат находится в тюрьме по обвинению в убийстве. Его дело рассматривают в суде. В это время, на воле, происходит еще один случай – покушение! И все эти три эпизода связывает одно.

– Что же?

– Способ совершения – удушение! Тебе не кажется, что кто-нибудь проведет параллель, связав все эти три случая воедино?

– Кто этот кто?

– Не знаю, – проговорила Василиса. – Пока не знаю.

Кренин обнял ее колени и жалостливо, как маленький ребенок, заглянул в лицо. Он искал поддержки.

– Но ты же знаешь. К его случаю я не имею никакого отношения.

– Знаю, – сказала она. – Это единственное, в чем я абсолютно уверена. Ведь то был день твоего освобождения. Вечер и ночь мы провели вместе. И какую ночь!

– Да, – отозвался он. – Тогда что тебя заботит?

Она помотала головой.

– Твое оправдание для многих неважно попахивало. Ты помнишь, что писали об этом газеты? «Неподражаемый Лещинский вновь обвел присяжных вокруг пальца», «Адвокат отпускает убийцу на свободу».

– Ну и что? Пусть пишут. Всем ведь рты не заткнешь.

– Да. Но на следующий день ситуация перевернулась, и убийцей объявили уже Лещинского, – заметила она. – Ты, надеюсь, не веришь в то, что адвокат задушил эту девчонку?

– Чужая душа – потемки, – пожал плечами Кренин. – Лещинский – не святоша, но мне как-то трудно представить его в роли убийцы.

– Да и на извращенца он не похож, – выразительно заметила Василиса. – Но вдруг кому-нибудь придет в голову сопоставить эти два дела и перевести стрелки на тебя?

Чиновник дернулся. Игра в детективов начинала действовать ему на нервы. Он привык решать проблемы по мере их поступления. Это жена просчитывала все на несколько шагов вперед. Уму непостижимо, когда она успела раздобыть путевки и подготовить диктофон?

– Знаешь, давай не будем загадывать, – попросил он Василису. – Дело Лещинского находится в суде, так что будем считать, что убийца уже найден.

– Как ты думаешь, он выпутается?

Кренин хмыкнул:

– Разумеется. Ты разве не знаешь, он всегда выходит сухим из воды…

Лежнев взглянул на скамью подсудимых, и его губы скривились в презрительной усмешке.

– Разумеется, я знаком с ним. Он выступал защитником по делу Кренина. Кажется, его фамилия Лещинский.

– Испытываете ли вы к подсудимому неприязнь? – задавал вопрос Немиров.

– Разумеется, особой приязни я к нему не питаю. Ведь он защищал убийцу моей сестры. Но и вражды у меня нет.

– Подсудимый считает, что вы совершили убийство Гуляевой только для того, чтобы подставить его.

– Чушь полная. Я не способен на убийство.

– Все-таки вам придется сказать, что вы делали в ночь с тридцатого апреля на первое мая.

– Я был в своем садовом доме…

Лещинский слушал допрос Лежнева, понимая, что это его единственная надежда. Если присяжные посчитают, что алиби свидетеля подтверждено, то дальнейшая борьба не будет иметь смысла. Хуже всего то, что Лежнев держится безупречно, демонстрируя по отношению к нему холодную отстраненность, а не злобное остервенение. Если бы присяжные увидели его истинное лицо, услышали тихую угрозу «Ты мне заплатишь!», они бы наверняка критически отнеслись к его басне о ночи, проведенной в садовом домике. Значит, его задача предельно ясна: вывести Лежнева из себя. Но сделать это нужно аккуратно, так, чтобы его оружие не выстрелило в него самого. Итак, как это будет выглядеть?

– Вы помните суть вердикта, вынесенного присяжными в отношении подсудимого Кренина? – задал Лещинский первый вопрос.

Лицо Лежнева помрачнело.

– Они оправдали его.

– Значит, присяжные решили, что ваша сестра, Лара Лежнева, не погибла от рук подсудимого?

– Да, они посчитали так.

– А вы согласны с вердиктом?

– Нет, – сухо ответил свидетель. – Я по-прежнему считаю, что Ларису убил именно Кренин!

– Простите, что приходится вам об этом напоминать, но мной были обнародованы факты того, что ваша сестра встречалась с другими мужчинами, и любой из них мог…

– Это ложь! – вспыхнул Лежнев. – Это подлая клевета.

– Но в деле фигурировали свидетели, справка из вендиспансера…

– Вы просто фальсифицировали доказательства, представив мою сестру гулящей женщиной. Такой она никогда не была. Лариса походила на цветок, нежный и невинный.

Лещинский пожал плечами.

– Я не знал, что невинные девушки встречаются с женатыми мужчинами и занимаются сексом с ними прямо на рабочем столе. Я сожалею, но это горькая правда, подтвержденная дюжиной свидетелей.

– Оставьте в покое мою сестру! Сейчас судят вас, а не ее. Отвечайте за свои поступки и не трогайте своими грязными руками честь Лары. Вы не стоите ее мизинца!

Судья стукнул молоточком.

– Подсудимый, не провоцируйте свидетеля. А вы, Лежнев, будьте спокойнее. У нас тут не место для кулачных боев.

Лещинский вежливо кивнул, показывая, что он принял замечание к сведению. Лежнев же бросил на судью презрительный взгляд. Правый глаз у него задергался в нервном тике. Должно быть, он вспомнил, как несколько месяцев назад в этом же зале другой судья зачитал убийце его сестры оправдательный приговор.

– Вы же знаете, я только выполнял свой профессиональный долг, – примирительным тоном обратился Лещинский к свидетелю.

– Засуньте себе свой долг знаете куда? – крикнул Лежнев, сжимая кулаки. – Вы – подлый сукин сын!..

– Свидетель! – грохнул молоточком судья. – Вы переходите допустимые границы. Я накажу вас за неуважение к суду.

– А! – махнул рукой Лежнев. – Какая мне теперь разница!

– Почему вы так ненавидите меня? – спрашивал Лещинский, с удовольствием наблюдая, как раздуваются ноздри свидетеля. Спокойный тон адвоката возбуждал его сильнее, чем быка развевающийся плащ тореадора.