Через два часа в «дежурку» Земскову позвонили с областного ГАИ — Я по вашей ориентировке. У нас на пост об угоне заявили. Наши машину обнаружили, стали преследовать. А тот в лес заехал. Закрылся в доме лесничего и хозяйку с ребёнком там держит. Из ружья в окно палит. В УВД доложено, ваш, похоже, клиент.

Светлова дозвонилась до дежурной части — Женя, что случилось? Почему не звонишь и не отвечаешь?

— Наташа, я не смогу пока приехать, «тревога» всему личному составу…

— Женя, что случилось? Я прошу тебя — голос Светловой как-то сразу задрожал — ради меня… ради нашего ребёнка… будь осторо…

— Да ты что, Наташ, перестань. Я позвоню потом сам. Пока — Храмов положил трубку.

Когда Храмов вместе с Петровым и Хлопониным приехал к заимке лесничего и спрятался за новеньким срубом бани, дом был уже оцеплен омоновцами. Расположившись за деревьями, они ожидали команды.

— Боится снайпер стрелять — оправдывался командир отряда — Этот хрен дёргается постоянно и девочку с руки не снимает. Женщину к стулу привязал и тоже перед окном усадил. Два раза уже из двустволки по моим стрелял. Хозяин говорит, у него дома патронов, как грязи. Вот, сами посмотрите — омоновец протянул бинокль Хлопонину…Через выбитое окно терраски просматривалась привязанная вожжами к стулу женщина. Позади неё в глубине помещения сновал туда-сюда Грибанов. В правой руке наперевес держал охотничье ружьё. Левой — прижимал к себе устало хныкающую девочку лет трёх…

— Видали — продолжал вводить в курс дела командир ОМОНа — опасно стрелять. Надо бы с ним, действительно, переговорить. Отвлечь. Может клюнет. А там, думаю, решим вопрос… Следователь приехал?

— Приехал — вздохнул Хлопонин — И «матюгальник» привезли, всё — как велено.

— Второй час уже орёт, что только с тобой будет разговаривать — омоновец как-то придирчиво осмотрел Храмова — Поговори с ним, чем дольше, тем лучше. Запарь ему мозги, отвлеки…

— Попробую — Храмов взял мегафон — Грибанов! Это я, Храмов. Ты хотел со мной поговорить?

— Андреич! — Грибанов явно обрадовался — Приехал таки. Ты один из них умный. Иди сюда, базар есть нешуточный!

— Ты сначала ребёнка отпусти и женщину. Потом поговорим — Храмов старательно выполнял инструкцию омоновца.

— Ты чё там, вместе с ними охренел — вновь забесновался Грибанов. Затем, заслоняясь ребёнком, появился в проёме окна — Ты где там, Андреич! Иди сюда, не бойся. В тебя палить не буду.

— Пётр Алексеевич — Храмов пытался говорить спокойно, медленно и убедительно — не бери лишний грех на душу… Отпусти людей… И мы всё с тобой обсудим…

— Чаво ты там заладил. Не суетись, Андреич. Не надо меня за глупова держать! — голос Грибанова стал срываться — Иди сюда и здесь покалякаем, ково отпускать.

— Хорошо, я приду к тебе — затягивал переговоры Евгений Андреевич — если отпустишь хотя бы ребёнка…

Грибанов, скрывшись в глубине терраски, не отвечал. Томительная пауза затягивалась.

— Короче — не отпуская от себя ребёнка, неожиданно появился в окне — Или ты, следак, сейчас идёшь сюда, или я стреляю бабу. Другого базара не будет! Ты меня понял, в натуре! Считаю до пяти, раз…

Храмов обернулся на командира ОМОНа и Хлопонина — Пойду я, наверное…

— Два…

— Куда! — начальник РОВД покрутил пальцем у виска — Блефует он…

— Три…

— Не могу я так — Евгений Андреевич сунул мегафон омоновцу в руки и вышел из-за сруба.

— Четыре…

— Я иду к тебе, Грибанов! — подняв руки над головой, следователь плавно двинулся к палисаднику. Вокруг стало тихо и только звук палой листвы в такт шагам резал слух. Наконец скрипнула открываемая калитка, Храмов приостановился. Тишина казалась нескончаемой… Два выстрела прогремели всё ж внезапно… Пуля, посланная из табельного пистолета Петровым, непонятно когда и как пробравшимся к забору, ударила убийце меж бровей и застряла в черепе. Тяжёлый заряд картечи из ружья падающего Грибанова ушёл в кроны деревьев.

Через неделю в заброшенной мельнице вездесущие пацаны натолкнулись на висящий в петле труп Романова. Следов насильственной смерти не было.

Каждому своё…

11 июля 2001 года. Один из городов средней России. Жара с самого утра. Следователю Заречного райотдела милиции Олегу Анатольевичу Глебову у себя в кабинете тошно. С окончания юридического института не прошло и года, а человек уже устал от работы этой. Мыслимо ли, что ему, двадцатитрёхлетнему парню нагружают постоянно двадцать с лишним дел. Проводи тут, пожалуй, расследование. В соседнем отделе, говорят, такой же молодой следователь, доработавшись до ручки, поприбивал все свои дела гвоздями к полу по всему кабинету вместе с удостоверением и скрылся. Отыскали, говорят, только через два дня. Разбираются до сих пор…

С такими мрачными мыслями встречал утро рабочего дня молодой лейтенант Глебов, пока не зазвонил телефон — Слушаю, Глебов…

— Алло, это Олег Анатольевич? — приятный женский голос явно сочувствовал.

— Он самый.

— Это вас из вендиспансера беспокоят…тут у нас заявление от одной особы. Якобы она Вас… Короче, надо бы приехать, сдать анализы…

— Приеду — буркнул Глебов и бросил трубку. Тупо уставился в стену. Постепенно стал осознавать только что услышанное. Потом мучительно перебирал в памяти последних своих подружек — ни на кого и не подумаешь…

В это время дверь отворилась, чинно и важно прошёл коллега Глебова — следователь Андрей Павлович Крассовский, двадцативосьмилетний мужчина среднего роста и выше средней упитанности. Весь сияя и светясь, протянул руку — Как дела?

— Спасибо, ни к чёрту — пожал протянутую руку — Успел уже опохмелиться?…Эх и отважный ты, Палыч… — И тут Глебову «выстрелило». Глядя в довольную физиономию Крассовского, глухо спросил — Ты звонил?… Из диспансера?…

— Да ладно ты, не кипятись — Крассовский светился всё ярче и ярче, гордясь своими способностями — милая дружеская шутка.

— Шутник ты, однако — немного успокоился Глебов — Зачем пришёл?

— Как зачем? — удивился Крассовский — Посплетничать пришёл…

— Некогда мне, давай…до скорых встреч — не смог сразу простить Глебов.

Через двадцать минут позвонил дежурный Скоков. Как всегда, не поздоровавшись, прогудел трубку — Олежка, тебя шеф твой срочно вызывает…

— Здравствуйте, Александр Валентинович, я очень рад, что позвонили мне — начал церемониться Глебов, но продолжить не смог — дежурный положил трубку. Устало поднявшись из-за стола, Олег Анатольевич направился к начальнику следствия. Сорокалетний майор юстиции Анатолий Сергеевич Прошкин был кадровым следователем, прекрасным специалистом. Безусловно обладал тонким чувством юмора, что не мешало ему, однако, временами быть страшным занудой.