для террасорок, буквально душила. Ветер, издеваясь, трепал волосы и кидал в лицо сухой раскалённый воздух пустыни, смешивая со специями и лошадиным помётом. Быстрым шагом я направился куда глаза глядят, свернул с улицы, мощённой камнем, на первую попавшуюся — извилистую и песчаную.

Надо было успокоиться.

Вокруг сновали туда-сюда люди, не обращая на меня внимания, но на всякий случай я накинул на голову глубокий капюшон и засунул руки в карманы. Солнце припекало, и на фоне мужчин в ярких тюрбанах я мало чем отличался от местных.

Перед глазами проносились цветастые тучные мужские фигуры торговцев, глиняные дома с плоскими крышами и резными решётками вместо стекол, а иногда и просто завешенные светлой тканью, за плечами постепенно вырастали бирюзовые купола дворца эмира. Всё это смешивалось с шумными спорами о цене на ткани, собачьим лаем, лошадиным ржанием и хохотом паладинов на пятачке крошечной площади, а также многочисленными бета-волнами горожан, которые наслаивались друг на друга словно пирог и от которых начала болеть голова.

Фабрис, как назло, не хотел больше заниматься этой проблемой, но я чувствовал, что здесь есть что-то ещё. Что-то, чего я пока не раскопал, что держит меня здесь словно невидимый якорь. По логике, следовало наплевать на всё и рвануть на Цварг, но когда я последний раз слушал логику? Надо найти подходящий аргумент, чтобы старший брат прилетел и увидел всё своими глазами.

«А может, ты просто не хочешь возвращаться на Цварг, где ждёт Эсмеральда?» — противно прошелестел внутренний голос, и я задавил его на корню. Нет, дело не в этом. Я хочу помочь террасоркам… Надо найти подходящий аргумент для брата.

В голове царил полнейший хаос, и, как бывало в минуты перенапряжения, виски заломило от боли со страшной силой, но я всё равно постарался собрать в кучу то, что выяснил о террасорцах за последние дни.

«Женщина не может хотеть Мужчину. Жена не должна получать удовольствие от того, что остужает кровь Мужа».

Какой же бред…

«Ношение наручей для замужних женщин — традиция нашей земли…»

«Только когда девушка очистится от зла, муж может разрешить ей снять рукавицы».

Гнилая традиция!

«Всё красивое в этом мире старается защищаться и отращивает шипы».

Ироничное сравнение с розами, вот только женщины не цветы, и их нельзя обрезать…

«За преднамеренное убийство всегда следует высшая мера наказания во всех Мирах».

Нет, не то. Думай, Янн, думай!

«У террасорцев ярко выраженный половой диморфизм. Это такое явление, когда самки и самцы значительно отличаются друг от друга».

«У цваргов тоже есть половой диморфизм».

Вот оно.

Надо было с этого и начинать!

Закатав рукав, я уставился на дисплей коммуникатора. К счастью, связь с Цваргом имелась. Мысленно благодаря Вселенную за удачу, я рванул в ближайшую подворотню, чтобы не сильно распугивать местных сумасшедшим иномирцем, разговаривающим с собственным запястьем. Пальцы стремительно выбрали номер Камиля из записной книги. На всякий случай я отключил голосвязь, оставив лишь аудиоканал.

— Янн? — Голос знакомого патологоанатома звучал немного сонно.

— Камиль, расскажи мне про половой диморфизм ещё раз, пожалуйста.

— А что про него рассказывать? — Вялые интонации сменились удивлением.

— Всё. Например, что он даёт небесным трубадурам?

— Ну-у-у… в животном мире это всегда вопрос выживаемости. Самцы у рыбок более яркие потому, что самки выбирают из них. Чем самец красивее, тем больше шансов у него на потомство. Умение петь песни под водой отсюда же… Самцы красуются в брачный период и поют, и если самке нравится мелодия, она выпускает икру.

— А у цваргов?

 — Сложно сказать… — Голос стал задумчивым. — Но я придерживаюсь мысли, что рога-резонаторы даны для того, чтобы понимать женщин лучше, предугадывать их желания и мысли, ну а хвост с шипом — чтобы защищать. Кто лучше заботится о цваргине, у того и будут дети.

— То есть половой диморфизм имеет под собой обоснование?

— Разумеется! Эволюционные психологи считают, что выраженные различия между полами формируются для улучшения репродуктивного успеха наравне с социальной адаптацией и некоторыми паттернами сексуального поведения. Погоди, а к чему ты это всё?

— Да я вот думаю… — Я потёр лоб рукой, стараясь сформулировать мысль. — Может ли быть такое, что шипы у террасорок — это не просто украшение и не просто «так дала природа», а некоторая эволюционно стратегически важная мутация?

— Янн, я вообще не понял, что ты хочешь сказать.

«…шипы появляются при определённых обстоятельствах. У меня вот раз в жизни вышли прошлой ночью».

— Камиль, они могут выстреливать из-за испуга? Стресса?

— От резкого повышения адреналина в крови? Хм-м-м… — Патологоанатом замолчал, до меня донёсся характерный звук клацанья по клавишам. — Ты прислал мне исключительно голограмму, к сожалению, у меня нет даже образцов крови, но тем данным, что имеются, твоя гипотеза не противоречит. А почему ты, собственно, так подумал?

«Потому что в тот раз, когда стал свидетелем выстреливания шипов, я крепко схватил Шейну за руки, чем её напугал. А она к этому моменту уже была взволнованна. Второй раз это случилось на корабле, где она тоже разнервничалась…» — подумал я про себя, но вслух ответил иное:

— Нам известно, когда зародилась религия поклонения Владыке на Террасоре?

— Что? Эм-м-м… — Замешательство явно чувствовалось в голосе Камиля. — Я понятия не имею, но, судя по всему, оно было несколько тысячелетий назад.

— Несколько тысячелетий местных девушек продавали как скот, — медленно произнёс я. — Несколько тысячелетий девочки живут в радикальном патриархате, ходят замотанные в длинные ткани, словно рабыни. Оголиться для них грех, потому что это не нравится их мужчинам. Их бьют, но они не имеют права дать сдачи. В их священной книге открытым текстом прописано, что женщины не должны получать удовольствие от секса…

— Янн, я не понимаю, что ты этим пытаешь сказать…

— Я не пытаюсь, а говорю. А что, если природа так решила? Что, если раз за разом их отдавали замуж за нелюбимых, с которыми им было мерзко спать? Что, если первая брачная ночь становилась изнасилованием и это вошло в норму? Отец — Идрис Свет Истины — был уверен, что Шейна меня убьёт. А теперь, зная всё это, Камиль, скажи, могла ли эволюция наградить террасорок смертоносными шипами, чтобы они убивали тех мужчин, которые берут их против воли? Чтобы дети хотя бы в теории появлялись у самых мягких мужчин в этом жестоком Мире?

— Это… — патологоанатом заколебался, — вполне может