Пока я мылась, в голове ярко вспыхивали воспоминания той ночи, когда я намеревалась лишиться девственности до свадьбы. Спящий Янн лежал в своей кровати и в лунном свете выглядел как само совершенство. А уж когда я села на его бёдра и начала трогать самую интимную часть тела, оказавшуюся на ощупь как бархат… От мыслей, чем всё могло закончиться, но не закончилась, внизу живота разгорелся пожар. Всё ныло и хотело вернуться в тот миг… Проклятые шипы выстрелили так не вовремя! И сегодня… Янн с разметавшимися чёрными волосами, облепившими широкие плечи и крепкий торс, и в мягких тёмно-фиолетовых штанах, отдаленно напоминающих наши шаровары, был подобен божеству. Плохо так думать. Владыка один, но если на песке и существует Его отражение, то это санджар Янн Робер.

Перед глазами встали сухой рельеф мышц торса и узкая дорожка темных волос, которая спускалась по твёрдому животу вниз, за широкую резинку штанов, и мне стало не по себе.

«Женщина не может хотеть Мужчину. Жена не должна получать удовольствие от того, что остужает кровь Мужа. Если это случается — позор ей…» — тихо процитировала «Сагу Первых Дней».

Позор мне! Как же я грешна!

Я выключила душ, вышла из кабинки и надела пахнущую Янном рубашку, которая прикрывала ноги лишь до середины бедра. Вопиюще неприлично, будь Янн посторонним, но он же мне муж, верно? Я не удержалась, подняла ворот и глубоко-глубоко вдохнула аромат… Никогда не думала, что запах мужчины может нравиться. Файона всегда требовала в «Мираже Султана» зажигать благовония, но, к сожалению, и это не спасало от царящего там смрада мужских тел, смеси пота и винных отрыжек, а сейчас я понимала, что стояла бы и нюхала вещи Янна хоть всю жизнь…

«Нет, определённо, я должна хотя бы попытаться сделать его своим мужем», — осознание пришло так же внезапно, как дождь в Аль-Мадинате. Я стояла, думала о цварге и просто это поняла. Улыбнувшись своим мыслям, я принялась расчесывать и переплетать длинные волосы, а затем одну за другой возвращать драгоценности, которые снимала перед душем, последней надела вуалеску. Кожа, покрытая хной, выглядела необычно. Художница сказала, что такая роспись нравится мужчинам, и я очень надеялась, что цваргу тоже понравится.

Я взглянула на себя в зеркало, убедилась, что всё в порядке, схватила свадебное платье и вышла в холл. Надевать наряд, в котором меня чуть не выдали замуж за Гафура, не хотелось, но Янн предложил постирать его, а значит, есть повод с ним поговорить лишний раз. Ориентируясь на голос, я двинулась вдоль коридора и издалека увидела жилистую и такую красивую спину Янна. Он говорил, видимо, сам с собой или с Леей…

Воздух волнующе холодил разгорячённую кожу бёдер. Сердце билось неровно, я волновалась не меньше, чем перед ночью, когда решилась потерять девственность, но тогда цварг спал, а сейчас всё должно произойти по-настоящему. Сейчас он обернётся и передумает, возьмёт меня в жёны и по своим обычаям…

— Янн, я не поняла, куда положить платье… — начала и тут же осознала, насколько ошиблась.

Он действительно говорил. С духами, джиннами… не знаю с кем, но говорил! Двое полупрозрачных, но явно живых мужчин уставились на меня, обшаривая пристальными взглядами.

Лучше бы меня засосали зыбучие пески пустынь.

Лучше бы меня засыпало песчаным барханом!

Я его опозорила!

Я себя опозорила!

Мужчины что-то говорили, а в ушах громыхало так, что половины слов я не слышала. Или не понимала. Стыд затопил такой мощной волной, что захотелось войти в Реку Тьмы с головой. Права была Франгаг, однажды в сердцах выкрикнувшая, что правильнее было бы всех грязных забить камнями до смерти.

Казалось, эти рогатые мужчины читают мои мысли, видят меня насквозь и крайне недовольны. Как замужняя женщина может появиться голой перед глазами других мужчин?!

— Я жена Янна, — пробормотала, чувствуя, как пол уплывает из-под ног. — Я ни на что не претендую, знаю, что всего лишь вторая и нелюбимая. Янн должен сегодня выкупить меня у эмира, и я готова служить мужу до конца дней, если он не прогонит.

Дальше один из мужчин разгневался, завязался спор на повышенных интонациях, а затем оба исчезли за долю секунды.

— Я всё испортила, да?

Янн со стоном запустил пальцы в свои прекрасные длинные волосы, взлохмачивая ещё сильнее.

— Нет, ты ничего не испортила. Это я дурак.

Секунды шли. Стояла тишина. Я боялась пошевелиться и вызвать ярость Янна, а просто уйти без разрешения мужчины не позволяло воспитание.

А ещё несколькими секундами позже в голову пришла ошеломляющая мысль, что Янн пока что даже не заплатил за меня. Он может с лёгкостью вернуть меня эмиру со словами, что настолько ужасно воспитанная жена ему не нужна… Да даже если золото уплачено, он может продать меня Гафуру.

***Янн Робер

Своим упрямством Фабрис взбесил. А ещё осуждением того, что у меня появилась жена-рабыня. Да как он вообще такое мог предположить обо мне?! Разумеется, я бы в жизни не обидел женщину… Вон, Эсмеральда ходит целой и невредимой — разве это не свидетельство моего колоссального терпения?!

Пока мысли кипели в собственном вареве негодования, взгляд сам собой остановился на умопомрачительных ногах гостьи. Темно-коричневые письмена-завитушки струились от аккуратных пальчиков по подъёму стопы и выше, обвивали ложку и летели вверх по утончённой икре, замирали на коленной чашечке, а дальше закрадывались под подол рубашки по бёдрам. Интересно, как высоко поднимаются эти узоры?..

Я поймал себя на том, что непозволительно долго и внимательно рассматриваю стройные женские ноги. А ещё более непозволительно ярко мой организм реагирует на эту террасорку. Стоит только её цветочным бета-колебаниям коснуться резонаторов, как я плыву, а по теплу прокатывается сладкая волна оглушительного удовольствия, совсем как тогда, в полуяви-полусне, когда она села на меня сверху и взяла в руку мой…

Шварх!

«Янн, очнись! Это средневековый ребёнок, и всё равно, что ей двадцать пять лет! И перестань пялиться на её ноги, словно никогда женщину в шортах не видел!»

Но раньше, чем я успел даже засунуть кулак в карман, чтобы не привлекать внимание Шейны к выступающей части тела, возбуждение спало само. Меня как будто ледяной водой окатили. Девушка рухнула на колени, влажное золото волос рассыпалось по узкой спине и полу, а резонаторы наотмашь ударило кислыми эмоциями страха.

— Простите, что опозорила вас! — вдруг выкрикнула Шейна, припадая к моим ступням.

Я ловил опасных преступников много лет, у меня годы тренировок скорости реакции