разбегаться: одной на работу, второй на занятия – и лучше бы это делать не на голодный желудок. Забавно, но, когда я сказала Полине, что будет обедать еще одна персона, прислуга только приняла к сведению, никак не показав, что готовила только для меня. Но, судя по обеду, готовила с запасом, так что хватило на обеих, да еще и осталось.

– Тогда понятно. Нет, ничего неприличного в вопросах выбора невесты цесаревича нет. Любой клан, имеющий девушку указанного возраста и нужных качеств, может предложить кандидатуру.

– Одну?

– Одну, – чуть омрачилось лицо Анны.

– И кандидатура должна быть оборотнем с магией?

– Это сочетается редко, поэтому по правилам соискательница должна иметь хотя бы что-то одно. У Софьи магии нет, только хорошее владение артефактами. Для неодаренного, разумеется.

Софья Данииловна явно не вызывала у нее симпатии, хотя Анна старалась говорить беспристрастно, не выпячивая отрицательных черт и не утаивая положительных. Правда, хорошее владение артефактами, на мой взгляд, не такое уж выдающееся достижение.

– И из всего списка Михаил Александрович выбрал Софью Данииловну?

– Не совсем так. Выбор делал не только он. Учитываются многие факторы. Скорее всего, Соболевы что-то пообещали Львовым. Что-то весомое.

– Скорее всего? Ты не знаешь? – удивилась я.

– Мы не относимся к верхушке клана. – Она гордо вскинула голову. – Хотя мой отец – значимая величина в целительстве, в дела клана его не посвящают.

Тема была ей явно неприятна, поэтому я перестала расспрашивать про клановые дела и перешла на дела целительские. Анна с радостью переключилась и рассказывала о занятиях и лекциях с большим энтузиазмом.

– А вы уже практикуете? – заинтересовалась я. – Или считают, что вы пока слишком мало знаете, чтобы исцелять?

– Исцеляем, но под присмотром. Правда, в конце практики мне доверяли первичный осмотр проводить самой, без куратора.

– Слишком большой поток больных?

Она рассмеялась:

– Что ты! Практику я проходила в Императорской лечебнице. Откуда там большой поток?

– В Императорской? Туда, наверное, сложно попасть на практику?

– Сложно, – подтвердила Анна. – И берут только лучших. С нашего курса пятерых направили. Не думай, меня взяли не потому, что папа просил, а потому, что я стараюсь учиться так, чтобы быть его достойной.

– Я ничего такого и не думала, – улыбнулась я.

Действительно, Анна не была похожа на тех, кто живет за счет успехов родителей. У нее наверняка были свои грандиозные планы. Вон как сияет, когда рассказывает о занятиях, – почти так же, как когда упоминает Михаила Александровича, в которого она точно влюблена, хотя и пытается это скрыть.

– А Императорская лечебница считается самой-самой? Получается, там лучшее оборудование и целители?

– В клановых бывает получше, – честно ответила Анна. – Но на практику в клановые лечебницы только своих пускают, а у Соболевых они…

Она замялась, не желая говорить плохо о лечебницах своего клана, но и не находя хороших слов для них.

– Оставляют желать лучшего? – предположила я. – Но почему? Я слышала, что соболевские артефакты очень ценятся.

– Не соболевские, горностаевские. Да, Соболевы наследовали Горностаевым, но ряд технологий к ним не перешел. К тому же… – она немного помялась, видимо, не считая корректным сообщать такие подробности. – К тому же даже те артефакты, что есть, зачастую не используются.

– Почему? Умений персонала не хватает?

– Потому что этим вопросом ведает Сонина мама, а она строго запрещает использовать артефакты.

– Потому что энергозатратно?

– Потому что они могут сломаться, – явно кого-то передразнивая, ответила Анна. – А если сломаются, то в лечебнице этого артефакта уже не будет, понимаешь?

– Не понимаю. Зачем тогда они нужны, если ими не пользоваться?

– Вот-вот, – кивнула Анна. – Я тоже не понимаю, а вот Соня – и понимает, и поддерживает мамину политику. С одной стороны, она помогает комплектовать лечебницы нужными артефактами, а с другой – требует, чтобы те лежали в сейфах во избежание порчи. Если она при проверке обнаруживает, что подаренным артефактом пользовались, устраивает такой скандал, что главный целитель лечебницы зарекается трогать артефакты вообще.

– Но это уже не благотворительность…

– Вот-вот, видимость одна, – вздохнула Анна, бросила взгляд на часы и всполошилась: – Ой, мне пора, а то на занятия опоздаю.

– Заходи, если будешь пробегать мимо, – предложила я.

– И ты заходи. Сейчас я адрес запишу.

– У меня такие сложные отношения с Рысьиными, что, боюсь, если выйду из университета, назад могу не зайти, – фыркнула я. – Так что только вы к нам.

По лицу Анны было видно, что ей ужасно хочется узнать, что у меня за сложности, но время ее поджимало, поэтому она торопливо попрощалась и убежала, пообещав зайти если не ко мне, то в лабораторию папы точно.

А Мефодий Всеславович, напротив, проявился.

– Опять вы во что-то влезли, Елизавета Дмитриевна, – он даже не спрашивал, а утверждал. – Очень уж вы взбудоражены.

– В моем положении ровно не сидится, – согласилась я. – Я знаю, где артефакт. Только как его достать, понятия не имею. Нужны записи деда, а они пропали.

– А без них никак? – деловито уточнил Мефодий Всеславович.

– Без них никак. Там утерянная методика.

– Добро. Поспрошаю местных домовых. Может, знают что.

Он исчез так же быстро, как и появился, а я отправилась в лабораторию. Покушение покушением, а от работы меня никто не освобождал.

К этому времени Тимофеев успел отобедать и успокоиться, поэтому находился в умиротворенном состоянии. Или, как вариант, настроение ему улучшил тот факт, что своего аспиранта он увидит еще не скоро. То, что Соколова до сих пор не отпустили, говорило о том, что в версию шутки правоохранительные органы не поверили или это была шутка, за которую положен срок.

Несмотря на уверения Тимофеева, что я ему буду после обеда очень нужна, он прекрасно обходился без моей помощи, что-то себе мурлыкая под нос и отвлекая меня от чтения. Теперь я прицельно изучала книгу деда, рассчитывая там найти хотя бы намек на способ извлечения запиханного в меня артефакта. Но отвлекало не только пение Тимофеева, невольно думалось и о том, выполнит ли Львов мою просьбу, и если выполнит, то как скоро я увижу Николая. Постоянно маячащая рядом с моим хомяком Ольга Александровна злила даже на расстоянии.

Подумалось, что зря я не уточнила у Анны, насколько сильно влияние монархической семьи на внутриклановые дела. Но настроения мне это не испортило. Мне даже петь захотелось, почти как Тимофееву, но я себе воли не дала. Петь нам точно хотелось разное, а мешать хорошему настроению начальника – плохая затея. Как бы не пришлось мне после наезда Львовых на Рысьину переселяться опять в казенное жилье. Тогда деньги с этой работы окажутся весьма кстати. И это еще не считая опыта, который я тут