Люди со всех сторон начали стекаться к стоявшим на рейде большим кораблям. Команды эсминцев (численностью около 300 человек) были готовы принять на борт в пять раз больше людей, то есть полторы тысячи. Но разве можно было сосчитать несчастных, которые карабкались на борт? Сколько их уже набилось на каж дый эсминец? 2000, 2500 или 3000?

Здесь были солдаты, дети, подобранные на улицах Восточной Пруссии, старики, молодые матери, пережившие свои худшие часы, шагая по заснеженным дорогам, и теперь несущие завернутых в тряпье грудных младенцев. По изможденным лицам этих человеческих существ можно было легко прочитать историю выпавших на их долю тяжелейших испытаний. Получив надежду на спасение и первую за много недель тарелку горячего супа, люди чувствовали, что напряжение начинает понемногу отступать. Дети начинали улыбаться, женщины плакали.

Вскоре все помещения на кораблях, включая каюты офицеров и места, ранее запретные даже для членов команды (например, радиорубка) оказались заполнены беженцами. Передвигаться по палубам, где стояли, сидели и лежали люди, стало затруднительно. В таком состоянии эсминцы и торпедные катера двинулись в обратный путь.

– Если бы я знал, в каком порту или на каком берегу мы сможем их высадить, – вздохнул командир флотилии, – то чувствовал бы себя куда лучше. В Копенгагене сейчас, наверное, англичане.

Предположение подтвердилось, когда на следующий вечер тяжело нагруженные эсминцы прибыли на рейд датской столицы. Они были встречены настоятельным требованием не входить в порт, который уже донельзя переполнен солдатами и беженцами. В дополнение к этому только что прибывший британский контр-адмирал Холт в ходе переговоров о капитуляции потребовал, чтобы ни одно немецкое судно не покинуло территориальные воды Дании.

Таким образом, корабли не имели возможности ни высадить беженцев, ни вернуться к тысячам людей, ожидавшим отправки на полуострове Хела. Они были остановлены за пределами трехмильной датской зоны. И теперь никто не знал, что делать с людьми на борту.

В Копенгагене шли переговоры о капитуляции. 7 мая незадолго до полудня по улицам города проехала большая закрытая машина. Завидев флаг британского адмиралтейства на капоте, датчане радостно приветствовали ее. Английский флаг-адъютант с улыбкой обернулся к сидевшему на заднем сиденье немецкому адмиралу. Это был вице-адмирал Крайш, командовавший эсминцами и оказавшийся последним старшим офицером немецкого военно-морского флота на Балтике. Его везли в поспешно подготовленный в отеле «Англетер» штаб, где он должен был принять условия капитуляции.

Вскоре два адмирала оказались лицом к лицу. Англичанин по-человечески понимал позицию немца, однако он имел строжайшее указание из Лондона обеспечить сдачу всех немецких судов. Будучи военным, он не мог нарушить приказ командования и не имел права разрешить немецким кораблям покинуть воды Дании.

К тому времени ситуация уже стала катастрофической. Адмирал Крайш только что прибыл с последней военной операции – его корабли занимались охраной транспортов, перевозивших беженцев с островов у померанского побережья. На кораблях находилось столько людей, что по скученности они напоминали скот, отправляемый на бойню. Но адмирал Крайш считал для себя неприемлемым обсуждать вопрос о высадке людей в Копенгагене. Корабли должны уйти в один из немецких портов, причем немедленно, поскольку с каждым часом таяли мизерные запасы топлива.

– К сожалению, – промолвил адмирал Холт, – я не имею полномочий разрешить вашим кораблям покинуть территориальные воды Дании.

– Но если они поплывут вдоль берега, – сделал последнюю попытку немецкий адмирал, – то смогут оставаться в пределах датских вод до самого Фленсбург-фьорда. Высадившись там, беженцы останутся на территории Дании.

Англичанин внимательно взглянул на своего собеседника. Он отлично понимал намерения немца. Если корабли уйдут из Копенгагена, трудно помешать им дойти до Германии и высадить людей в своей стране. Что ж, может быть, так будет даже лучше. А он формально останется чист.

Менее чем через 24 часа немецкие корабли ушли из столицы Дании. Адмирал Холт не ошибся. Они действительно направились в Германию, 15 тысяч солдат и более 30 тысяч гражданских лиц были избавлены от лишений и благополучно доберутся до дома.

Когда переговоры, на которых переводчицей была женщина в военной форме, подошли к концу, англичанин отвел немецкого адмирала в сторону и попросил в следующий раз привезти с собой в качестве переводчика мужчину.

– Почему?

– Понимаете, мне неловко все время говорить даме «нет».

Покидая отель «Англетер», немецкий генерал улыбался. Пожалуй, он мог быть доволен достигнутыми результатами. Теперь надо продолжать дело спасения того, кого еще можно спасти.

В тот же вечер случилось необычное происшествие. С эсминцев, на которых 7 мая искали способ высадить на берег свой семикратно или десятикратно увеличившийся экипаж, заметили приближающиеся суда, высоко сидевшие в воде – порожние! Было невозможно себе представить, что где-то еще существуют плавсредства, не изнемогающие под людским грузом. Неожиданно появилась возможность передать несчастных беженцев на другие суда. Иначе как чудом случившееся назвать было нельзя. Два эсминца и торпедный катер не только избавились от пассажиров, но даже пополнили истощившиеся запасы топлива из танкера, который по счастливой случайности попался у них на пути. Причем все перечисленные операции проводились в открытом море за пределами территориальных вод. Теперь ничто не мешало кораблям вернуться на полуостров Хела за следующей партией людей. Выдвинутые англичанами условия перемирия не были нарушены.

Вскоре на кораблях была получена радиограмма, посланная, согласно выдвинутым победителями условиям, незашифрованной. Правда, понять ее могли только посвященные:

«К Керри немедленно, забрать все, что можно, до вечера 8 мая. Командир группы эсминцев».

Капитанам эсминцев оставалось только улыбнуться. Они знали, что Керри – это прозвище адмирала Тиле, оставшееся со времен его капитанской молодости. Поэтому слова «к Керри» означали приказ идти к полуострову Хела за новой партией беженцев. Рано утром 8 мая они снова взяли курс на восток.

Эсминцы «Карл Галстер», «Z-25» и «Т-33» оказались последними кораблями, забравшими солдат и гражданских лиц с полуострова, когда уже никто не думал о такой возможности.

Незадолго до полуночи, когда корабли были уже полностью загружены и готовились поднять якоря, по радио был получен приказ немедленно проследовать в порт, оккупированный Красной армией. Скорее всего, приказ был бы выполнен, но немедленно вслед за ним поступил другой, противоречивший первому. В нем говорилось:

«Всем эсминцам и торпедным катерам. Проявляйте осторожность и не подчиняйтесь неправомерным приказам по радио. Первоначальные распоряжения гросс-адмирала, касающиеся вывоза людей и затопления кораблей, остаются в силе. Идите с миром. Командир группы эсминцев».

Офицерам были хорошо знакомы слова «идите с миром». Последняя радиограмма наверняка была подлинной. Можно было поднимать якоря и держать курс на запад.