Локка ловко вскарабкалась на поперечное бревно, запирающее ворота, и вгляделась в темноту.

За спиной Антеро послышались шаги, голоса, лязганье железа… Он оглянулся и увидел, что к воротам стягиваются вооруженные мужчины. Жители Калева достали с чердаков и из ларей — а то и сняли с огородных пугал — старые, ржавые доспехи, кожаные шлемы на железных обручах, круглые деревянные щиты, обитые железными пластинами, копья, мечи, луки и рогатины — все, что сохранилось со времен Резни Унтамо. Многие держали в руках пылающие факелы. За спинами мелькали белые платки и бледные лица женщин. Толпа раздвинулась, вперед вышли трое старейшин, дедов-рунопевцев.

— Лихая сегодня будет ночь, — проскрипел самый старый, — Тишина-то какая страшная! И на земле тишина, и под землей, и на небе. Боги молчат, словно ушли и нас покинули! И предки молчат, не отвечают!

— Значит, нам одним придется нынче сражаться, — сурово сказала Локка. — Готовьтесь, отцы, — битва будет насмерть!

При слове «сражаться» толпа заволновалась.

— Ты только скажи, с кем сражаться! — крикнул рыжий Куйво, что стоял в первом ряду в кожаном доспехе, опираясь на тяжелый колун.

— С собственным проклятием, — буркнула Локка, снова вглядываясь в сырую тьму поверх острых кольев.

В ушах у нее снова звучали слова предков, услышанные во время гадания: «Скоро, скоро к нам детки наши прибудут, все до единого!»

«Одно хорошо, — подумала Локка себе в утешение. — Так или иначе, а сегодня эта мука кончится…» Столько месяцев день за днем чувствовать приближение беды, наносить удары вслепую — и промахиваться… И снова промахиваться! А беда подбирается все ближе, словно бы издеваясь…

«Близится гибель рода! Беда идет неминучая, с севера, с юга и от родного очага! Ведет беду молодой воин, на челе у него кровь, в одной руке меч, в другой пастуший рог, а за ним — неисчислимое войско хийси и темные крылья Похъёлы!»

Локка давно знала, что жители Калева прогневили богов и что расплата непременно найдет их. Знала, но не хотела верить, всё искала пути к спасению — да, видно, неверные. На Ильмо напраслину возводила… Пыталась отвести проклятие, убив нерожденного ребенка Айникки… И ведь сама же чуяла, что ее усилия напрасны! Гибель всё равно придет. Не знала она лишь одного: как именно придет гибель… и кто ее приведет.

Где-то в лесу отчетливо прозвучал низкий, гнусавый рев пастушьего рога.

Кое-как снаряженное воинство рода Калева притихло. Многие приникли к щелям в частоколе, тщетно вглядываясь в темноту леса, отделенную от них стеной тумана. И вот туман словно зашевелился, раздался в стороны, наполнился скачущими тенями… и темнота зажглась сотнями зеленоватых огоньков!

— Волки! — закричала Локка, вцепляясь в колья. — Волки бегут сюда!

Позади нее раздались крики страха. Сотни волков сплошным потоком катились через поле к воротам и частоколу, ограждающему деревню Калева. Снова затрубил рог, и звери отозвались переливчатым воем. Среди волчьих стад возвышался огромный лось. Лось шел по дороге, и каждый его шаг был как пять человеческих. Он был так велик, что оседлать его мог бы разве что сам Тапио. Но нет — на холке лося сидел лохматый паренек, с трудом удерживая огромный, под стать лосю, пастуший рог. Волки бежали по обе стороны от лося, как будто ведомые волей его всадника.

Калли увидел свет факелов и обращенные на него глаза, ударил лося пятками в бока и пронзительно закричал:

— Будьте прокляты, племя убийц! Нынче успокоится душа Калерво!

И изо всех сил затрубил в рог, отдавая приказ начать приступ.

Орды волков! Их было не сосчитать. Сплошным серым ковром они текли из Тапиолы. Передние уже подбегали к частоколу, а в лесу все еще раздавался вой. Жители Калева стояли, сжимая свое ржавое оружие, и все более ясно понимали, что пришел их последний час.

— Люди Калева, бегите к реке! — закричала вдруг Локка, словно обретя голос. — Кто успеет отплыть — может, уцелеет! На берегу же все погибнут!

За ее спиной послышался голос Антеро — староста торопливо раздавал последние распоряжения:

— Вы — оборонять ворота! Вы — уводите женщин и детей! Ничего с собой не брать, лодок на всех не хватит!

За спинами воинов поднялся плач и крик, который заглушало истошное мычание скотины, почуявшей волков. В ответ из-за частокола понеслось страшное рычание — звери шалели, чуя поживу…

Снаружи уже слышался скрежет и глухие удары… Над частоколом вдруг мелькнули острые уши и появилась распахнутая пасть с такими зубами, что и в кошмаре не приснятся. Кто-то бросил копье — волк взвизгнул, и голова исчезла. Но на ее месте сразу возникла новая…

Женщины и часть мужчин, словно опомнившись, бросились бежать. Площадь перед воротами опустела. Локка спрыгнула на землю, отступила от ворот и запела руну:

— Тапио, леса владыка,

дед древний, седобородый!

Прогони скотину с опушки

Назад, на выгоны и поляны!

Коль она бежать не захочет —

По бокам хлещи ее березой!

Уводи свое лесное стадо!

Не давай с пути уклоняться.

За ухо направь на тропинку,

За рога веди обратно в стойло!

Старейшины встали рядом с ней и присоединились к ее пению. Оставшиеся воины по приказу Антеро окружили их двойным кольцом. Снаружи бесновались звери. Ворота трещали и раскачивались, но не поддавались… То и дело то один, то другой волк пытался перескочить через частокол — этих снимали стрелы и метательные копья. А за спинами воинов раздавались топот, крики и плач. Жители Калева бежали к реке, стаскивали в воду лодки, бросив все имущество, спасая только жизни.

Ворота снова затрещали, лязгнуло железо, удерживающее поперечное бревно.

Локка, стоявшая с закрытыми глазами, вскинула распахнутые руки — словно охватила всю землю Калева невидимым кольцом. Руки ее дрожали, как под неподъемной тяжестью.

— Боги! Предки! — тщетно звала она. — Помогите!

Но никто не отзывается. Все бросили сегодня потомков Калева. Пришло время отдавать долги…

Треснуло дерево. В воротах возникло сразу несколько проломов, и туда немедленно полезли черные и серые тела. В них полетели стрелы и копья, но нападающих было слишком мало, чтобы можно было удержать такой натиск. Вот первый волк прорвался внутрь и заметался в толпе. Его быстро прикололи — страх придал сил, — но вслед за ним тут же прорвался второй…

— Не подпускайте их к ведунам! — распоряжался Антеро, неумело орудуя старым мечом. Знал бы — держал бы наточенным! Староста уже вполне понимал, что о победе и речи нет, — протянуть бы еще немного, чтобы родичи успели спастись, хотя бы некоторые…

— Но почему Калли? — рявкнул он. — Сукин сын!

— Он сын Калерво, — раздался рядом женский голос. Антеро оглянулся и увидел Марьятту.

Жена стояла спокойно, похожая на богиню в своем золотом свадебном уборе.