Посовещавшись, руководство решило принять дополнительные меры предосторожности. Сначала к кольцу-вратам подошла «Радуга», выдвинула переходную галерею и высадила внутрь дройда-«Стражницу» по имени Гамма. Та обошла зал, прикасаясь к предметам и стенам в разных местах. Ничего не произошло. Только тогда к переходнику причалил «Хелси». Пограничники в броне ещё раз осмотрели помещения. Источников энергии или химических веществ, дающих повод заподозрить наличие подрывных зарядов, обнаружено не было. После этого, надев дыхательные маски, в зал вошла научная комиссия. В её состав включили обеих дам-историков и Осоку, как побывавшую на Ракате. Вайгу зачем-то пригласил и меня, наверное, просто из вежливости. А Эрдени вообще сделала вид, что так и надо, и пошла без приглашения.

Зал имел строго цилиндрическую форму, потолок и стены его были покрыты светло-серым материалом волокнистой структуры, слегка поблёскивающим в свете переносных светильников. В центре его располагалось что-то вроде стола в форме неправильного круга на массивном основании. Поверхность стола, за исключением узкого, около пяти сантиметров шириной, бортика по краю, была матово-чёрной. Так же, как и участок стены прямо против входа, по бокам которого из пола вырастали две полупрозрачные колонны высотой чуть больше человеческого роста. Мне они живо напомнили лампы-торшеры в квартире с дизайнерским евроремонтом. Возле правого «торшера» я заметил разделённую на две половины прямоугольную панель. Верхняя половина – абсолютно пустая и гладкая, нижнюю заполняли крупные, с браслет наручных часов, шестиугольники, испещрённые разноцветными символами. С другой стороны, симметрично ей, на стене виднелись строки каких-то рисунков или, скорее, иероглифов тёмно-красного цвета. Техники, проведя предварительное обследование зала, сообщили, что чёрная поверхность стены и стола, предположительно, является устройством отображения: в ней наблюдались характерные мозаичные структуры, подобные тем, что используется в квазиобъёмных голографических экранах. Над столом на сложном подвижном кронштейне из блестящего металла висел странный предмет, который я поначалу не опознал. Только когда Эрдени, приглядевшись, сморщила нос и прошептала «Фу, гадость какая», я понял, что он напоминает. Высохшую обезьянью лапу с оттопыренным указательным пальцем! Да что они, магические ритуалы тут проделывали?? Каббалистические знаки рисовали этой лапой на голографическом экране? Дикость какая-то. Вообще-то, система подвески как-то дисгармонировала с общим оформлением зала, её явно привнесли позднее, приклеив опоры для трубчатой конструкции к стене чем-то вроде эпоксидной массы голубоватого оттенка.

– Гамма! – окликнул дройдессу главный компьютерный специалист, тионец Сакис Тамитриати. – Как успехи?

– Пока только статистическая информация, – сказала Гамма. – Символы состоят из конечного множества простых элементов. Частично повторяются в каждой строке. Аналогов с известными письменными системами не прослеживается. Под строками вижу следы каких-то других надписей.

– Сейчас попробуем проявить, – техник-панторанец щедро полил стену из аэрозольного баллона, отступил и включил синюю лампу.

– Аурбеш, староракатское начертание, – тут же констатировала Гамма.

– Наши земноводные коллеги, видимо, расшифровали этот язык, – оживилась Осока.

– Да, но мы-то ракатского не знаем, – развела руками Рати Ситра.

– Спокойно! – моя подруга прямо сияла. – У меня есть записи Ревана, их передала экспедиции перед отлётом Джокаста Ню.

– И ты мне не сказала?? – хором возмутились Рати и Ирис.

– Ну, это, всё же, закрытая информация, – развела руками Осока. – Да нам и не попадалось до этого ракатских текстов.

– Кто такой этот Реван? – поинтересовался я у Ирис.

– Древний джедай, потом сит, потом снова джедай. Он, в числе прочего, изучил Звёздную Кузню ракат, ту самую, в честь которой названа туманность и порт в секторе Адо. Мы мало что о нём знаем доподлинно. Слышала я даже гипотезу, что это был не мужчина, а женщина, леди Реван.

– Это детали, главное, что с помощью его лингвистических записок мы читали технические тексты на Ракате, – сказала Осока. – Вот, нашла некоторые слова.

На поиск остальных понятий ушло не более пяти минут. На экране Осокиной деки засветился полный перевод всех пяти строк текста.

Есть время зажигать новые светила.

Время планировать – и время воплощать,

Время собирать – и время дробить,

Время летать – и время возвращаться,

Время жить – и время уходить

– Местный кодекс? – предположил я. – Галактических архитекторов.

– Вероятно, – Осока пожала плечами. – Пользы ноль. Как же оно включается?

– Да, «где у него, всё-таки, кнопка?»

– Кнопки я, как раз, нашёл, – сказал Сакис. – Вот эта панель. Но он, похоже, пароль запрашивает.

В самом деле, на пустом пространстве панели над кнопками с надписями теперь пульсировал пустой шестиугольник. Интересные у них курсоры, однако. Сакис попробовал понажимать кнопки – значки послушно выскакивали внутри шестиугольника, складываясь в подобие тех иероглифов, что составляли оригинальный текст «кодекса архитекторов».

– Дохлый номер, – пробормотал он. – Тут комбинаций не тысячи – миллионы и миллиарды. Мы даже не знаем, сколько должно быть самих символов.

– А что, если пять? – внезапно произнёс Иан. – Ну-ка, позволь…

Поглядывая на «кодекс», он водил пальцем по клавиатуре. Один элемент, второй, третий, цветная кнопка, чтобы выбрать другой набор, и четвёртый…

– Не понял, а к следующему как перейти?

В самом деле, седьмое нажатие как бы вытеснило из иероглифа первый введённый элемент, и весь он изменился до неузнаваемости.

– Вот эту попробуй, – предложил Сакис, указывая на левую кнопку верхнего ряда с шестиугольником же внутри.

– Нет, этот стирает.

– А чёрную справа?

Тихонько немелодично звякнуло, будто разбился стеклянный осколок, панель-экран побелела, и всё исчезло, вновь остался пустой курсор. Ясно, это, очевидно, кнопка «ввод». Иан, разговаривая сам с собой, попытался расшифровать верхний, служебный, как выяснялось, ряд. Наклонные линии, видимо, заменяли стрелки, но нажатие стрелки вправо ничего не дало. Пустой шестиугольник в самой левой позиции уничтожал не последний набранный значок, а весь символ.

– Ну, значит, вторая справа, перед вводом, – подсказал Базили.

Символ на клавише был непонятен, но она сработала. Дальше дело пошло быстрее. Следующий, более простой иероглиф. Третий, снова сложный, из пяти элементов. Четвёртый. Остальные, затаив дыхание, следили за манипуляциями механика. Иан ради интереса понажимал «стрелки», они, действительно, позволяли передвигаться с иероглифа на иероглиф. Введя пятый символ, из двух значков, бреганец чуть помедлил и надавил ввод. Музыкальный звон. В углу панели возник оранжевый иероглиф. А каменная плита стола внезапно словно бы подёрнулась рябью, и в её глубине возникла знакомая схема. Карта Галактики, наполненная мириадами цветных точек звёзд. Все присутствующие вздохнули одновременно.