Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 31
Я задыхаюсь от осознания того, что сейчас произойдет.
От невозможности выбраться из удушающей ловушки его плена.
Из-за пугающей трансформации моих собственных ощущений, когда этот парень оказывается настолько близко. Когда он нависает сверху, удерживая под собой, опаляя жарким дыханием и вжимаясь пахом в мою промежность. Настолько откровенно, что восприятие действительности разбивается в хлам.
Голова кружится от запаха, заполняющего и отравляющего мои легкие.
Это дикий запах крови и похоти. Уходящий в глубину веков и от этого еще более пугающий.
С примесью безнаказанности и вседозволенности. Терпкий аромат силы и доминирования.
На его руках кровь многих людей и сейчас эти руки на мне. Сжимают меня, чтобы принудить к сексу, который нужен ему, чтобы удовлетворить свои низменные животные инстинкты. Изнасиловать меня. Подчинить и сделать своей против моей воли.
Так чем он лучше тех людей, что похитили меня, убив перед этим Кристиана?
Он не лучше, нет. Он гораздо хуже. Он дьявол во плоти.
Самый настоящий голодный и пугающий до дрожи дьявол, который хочет растоптать и сожрать свою добычу, не имеющую ни своих желаний, ни права голоса с того момента, как она встретилась ему на пути.
Демон, с которым я сражаюсь так яростно, как только могу.
— Пусти меня, отпусти, — срываюсь на крик и предпринимаю новую попытку выбраться из-под горы мышц, подавляющей своей властью и твердостью. Своей темной энергетикой.
Зажмуриваюсь и отворачиваюсь от откровенной похоти в его взгляде, ставшей острее, когда мне приходится положить ладони на его обнаженную, покрытую татуировками грудь в очередной попытке оттолкнуть от себя.
Эти мерцающие темные узоры, покрывающие его тело и уходящие ниже, под ремень, горят и пульсируют под моими ладонями. Они играют со мной в игру. Притягивают, вызывают неконтролируемое желание к ним прикоснуться и провести пальцами. Узнать больше о том, как и почему они были сделаны. Разгадать их значение. Прекратить сопротивляться.
Но я не дам одурачить этим себя, а потому стискиваю зубы и еще сильнее упираюсь ему в грудь в новых попытках оттолкнуть.
Но как я ни стараюсь, у меня ничего не выходит.
А потом Демид, продолжая удерживать одной рукой, запускает вторую в мои волосы и склоняется к моей шее. Трется щекой о мою кожу, одновременно с этим целуя и прикусывая.
— Ульяна, расслабься хоть немного, — просит он хрипло, но я не собираюсь расслабляться, только не с ним.
Хватит с меня и того, что внизу живота у меня все сжимается и тянет, а промежность дико пульсирует, против воли отзываясь на все его действия.
— Отпусти меня!
— Нет.
Его ответ пронзает меня своей безысходностью.
— Я ненавижу тебя! Если не отпустишь я… я…
— Возненавидишь меня еще сильнее, — говорит Демид, а потом ловит мои запястья и заводит мои руки за голову. Прижимает их к кровати.
Я становлюсь еще беспомощней перед ним.
Но Демид не останавливается на этом.
Он хватает край моей футболки и натягивает ее мне на шею.
Мое лицо наливается краской, а дыхание сбивается, когда я чувствую, как его пальцы подцепляют мой лифчик и стягивают его вниз, обнажая груди.
Он рассматривает их и резко, порывисто вздыхает.
Все происходящее для меня настоящая пытка.
Я не хочу лежать перед ним обнаженной.
Не хочу, чтобы он смотрел на меня так. Чтобы разглядывал этим своим тяжелым взглядом.
Но я опять же ничего не могу с этим поделать.
И я в панике еще от того, что тело снова подставляет меня.
Когда губы Демида смыкаются на одном из моих сосков, оно выгибается дугой, будто ему нравится то, что он проделывает. Хотя это совершенно не так.
Мне не может это нравиться.
Не с ним и не таким принудительным образом.
Когда его губы снова возвращаются к моему лицу, мое сознание наполовину затуманено.
Я не сразу соображаю, что к запаху секса вдруг примешивается запах антисептика.
— Что, что ты… Демид…
— Хочу потрогать тебя там, — говорит Демид, и его влажная ладонь уверенно скользит по моему животу вниз.
Вот теперь я точно понимаю, что такое настоящая паника, а все, что было до этого так, детский сад.
— Нет, нет, нельзя. Я не хочу…
Но его пальцы уже под резинкой моих трусиков.
И каждое мое движение бедрами в попытках вырваться и прекратить, лишь делают этот шокирующий мой мозг контакт еще теснее.
Когда его пальцы нахально вторгаются в меня, я зажмуриваюсь и с силой, до крови закусываю губу.
Не думать, не чувствовать. Иначе я просто сойду с ума.
Но вот они выходят из меня, но он не убирает руки. А начинает поглаживать снаружи, так умело воздействуя, снижая и вместе с тем делая еще сильнее тянущую боль и обжигающее томление внизу живота.
— Демид, — ахаю я, вцепляясь в его напряженные плечи, но вместо ответа он хрипло стонет мне в ухо. В этом стоне я улавливаю отзвуки своего имени.
Прикусывает мочку и снова стонет, вжимаясь в мое бедро в неведомом мне ранее эротическом танце. Снова и снова.
Мне глубоко отвратительно все, что происходит, но мое тело живет сейчас какой-то своей, неподвластной разуму жизнью. Так беспокоившее меня все это время томление в животе ослабевает, заменяется волнами неведомого мне ранее запретного удовольствия.
Дикого, неуправляемого.
В отличие от некоторых своих подруг, я никогда не трогала себя и не доводила до оргазма, потому что мне было не до этого. Голова всегда была занята учебой, поступлением в Вуз. Решением самых разных проблем, при этом не имеющих отношения к сексу и всему, что с ним связано.
А потому до этого самого момента я даже не знала, что бывает вот так.
Сладко-ноюще, пошло-шокирующе, томительно-восхитительно.
Короткий миг, и мое удовольствие достигает такой высоты, что тело взрывается, не выдерживая. Я утопаю в такой мощнейшей волне наслаждения, что не могу сдержать ни криков, ни стонов, рвущихся из моих приоткрытых искусанных до крови губ.
Черт, да это просто рай на земле.
Нет, это намного лучше.
Это фантастически. Нереально.
Божественно, несмотря на весь шокирующий ужас происходящего.
Но уже в следующую секунду меня пронзает настолько острая боль, что я снова ору, только уже от боли, страха и отчаяния.
Эта боль ослепляет, и я начинаю судорожно хватать ртом воздух. С новой силой вцепляюсь в плечи Демида. Так сильно впиваюсь ногтями в его кожу, что на ней, скорее всего останутся отпечатки.
— Шшшш, все хорошо, все уже позади, —
