К борьбе Пифагор тоже относился серьезно. Анализировал все схватки. Свои и участников клуба. Вывел процент побед и поражений.

Любопытная статистика, кстати. Он рассказывал, что мы два года назад рвали всех. При дяде Федоре.

Ну как, рвали всех. Шестьдесят семь и сорок пять десятых процентов побед. Двадцать три и ноль ноль шесть сотых проигрышей. Остальное ничьи.

Потом пришел Степаныч. Процент побед резко упал до сорока двух и трех десятых. Только в последний год выровнялся. До пятидесяти трех процентов.

По словам Пифагора, больше всего побед мы одержали по очкам. Из приемов больше всего одержано подножками и рычагом локтя.

Я подошел к парню. Малиновский чуть выше среднего роста и крупный. Мускулистый и плотный. Короткие руки и ноги. Голова большая, лоб выпуклый.

Еще Пифагор носил очки. У него зрение минус три на оба глаза. Когда боролся, снимал, само собой.

Сейчас Юра стоял, смотрел на ковер. Губы беззвучно шевелились. Что-то высчитывал опять.

Я не стал мешать. Это сделал Степаныч. Подошел, бесцеремонно хлопнул Юру по плечу.

— Ну что, Пифагоровы штаны, готов? Что там опять высматриваешь? Соотношение роста и длины ног противника?

Ну вот опять. Не мог подождать. Или хотя бы не так резко спрашивать. Бедолага Малиновский чуть очки не уронил.

— Да, я анализировал длину его конечностей. Думаю, для него предпочтительнее работать бросками. Желательно через спину. У него руки короче моих минимум на пять сантиметров.

В целом, все правильно. Так и надо. Анализировать, чтобы понять противника.

Вот только Малиновский иногда перегибает палку. Если его не отвлечь, так и будет стоять. Думать и строить схемы в уме.

— Хватит уже. Вперед. Иди и уложи его на ковер. Сколько вариантов поединка ты уже придумал? — спросил Степаныч.

Малиновский потер переносицу. Указательным и большим пальцами. Это у него характерный жест.

— Пять. Нет, даже шесть. Но насчет последнего я…

Степаныч схватил его и повел к ковру. Самая большая проблема Пифагора — это выбрать один из вариантов.

У него в голове сейчас ворочаются шестеренки и колесики. Я как будто отсюда слышу. Он продолжает обдумывать план боя.

Малиновский отдал очки тренеру. Вышел на ковер. Задумчивый, как будто решал задачу по ядерной физике.

Поздоровался с противником. Пожал руки. Приветствовал судей и рефери.

Свисток. Начало поединка. Малиновский стоял на месте, напряженно смотрел на противника. Тот выставил руки и пошел на Юру. Кажется, он посчитал нашего борца тормозом.

Когда почти дошел, Малиновский неожиданно рванулся навстречу. Руки поднял. Противник остановился. Замер на месте.

В это мгновение Малиновский опустил руки. Схватил соперника за рукава. Затем шагнул вперед и вправо.

Быстро поставил правую ногу за противника. Нагнулся и хотел схватить его за ноги.

Что это? Он собрался сразу делать бросок обратным хватом двух ног? Так быстро? Без разведки и подготовки?

Видимо, посчитал, что прокатит. Внезапное нападение на неподготовленного противника.

Эх, он поторопился. Не успел. Бросок надо выполнять захватом обеих ног соперника. Быстро выбить их вперед. Уронить его на спину.

Но самбист из «Кировских» сумел отскочить. Защитился. Пригнулся, опустил центр тяжести, оттолкнул Малиновского. На что он рассчитывал?

Самое лучшее положение для этого броска — когда соперник скрещивает ноги. Для этого его лучше сбить назад. Или осадить на одну ногу повернуть туловище до скрещения ног.

Но дело на этом не закончилось. Оказывается, атака на ноги была лишь прикрытием. Мы недооценили Малиновского.

Он развил атаку. Бросился в ноги соперника. Теперь нацелился на его ноги спереди. Схватил куртку соперника под локтями. Сильно рванул на себя и вниз.

Потом подшаг правой вперед. Присел на обеих ногах. Согнул туловище и наклонился вперед. Схватил противника обеими руками.

Прижался к коленям, как к маме родной. Правым плечом уперся в живот. Рванул ноги на себя и вверх. Одновременно развел их в стороны.

На этот раз противник не ушел. Согнулся, пытался отскочить. Но Юра все просчитал. Держал крепко.

Соперник пытался удержаться на ногах. Но Малиновский все-таки уронил его на ковер. Чем и заработал чистую победу.

Реабилитировал нашу секцию после поражения Пряхина.

Дальше все, как обычно. Поздравления, восторженные от наших приятелей, скупые — от Степаныча.

Впрочем, Малиновский обратил мало внимания и на те, и на другие. Опять задумался. Увидел меня, постучал по плечу костяшками пальцев. Пробормотал непонятно:

— Надо было второй вариант использовать. Центробежную силу надо было использовать больше. Всего десять градусов не хватило.

Ну да, конечно. Я кивнул, не вслушиваясь в его белиберду. Отпустил Юру дальше. Тот отправился к Крабову, они любители болтать на научные темы.

Чтобы отдохнуть, я отправился на трибуны. Уселся рядом со зрителями. Пил воду.

Но долго не засиживался. Внизу остановился Степаныч. Озирался. Увидел меня, заорал:

— Волков, ты где ходишь? Я тебя всюду ищу. Чего расселся, как на завалинке? Быстро на ковер, твоя очередь выступать.

Я вскочил, как подброшенный пружиной. Как так? Почему никто не предупредил? Откуда я должен знать.

Быстро спустился по ступенькам к проходу. Степаныч свирепо пихнул меня в бок.

— Ты меня с ума сведешь, оболтус. Где ты шляешься? Если бы опоздал, тебя бы исключили.

Оказывается, у нас произошла замена. У «Кировских» один из участников повредил запястье. Его заменили на борца из «Кометы». Очередь сдвинулась. Поэтому меня поставили на замену.

— Однако, дела, — заметил я. — А что так, можно? Без предупреждения. Кто там, мой противник? Ого, а он точно моего веса?

Надо же. На другом конце ковра, в синем углу стоял здоровенный малый. Выше меня на голову. Широкоплечий, с пудовыми кулаками. Габариты, как у Звеньева.

Степаныч кивнул.

— Я тоже удивился. Но все верно. Вес хоть и превышает, но в пределах нормы. Семьдесят семь. Хотя на глаз на все сто вытянет.

Он похлопал меня по плечу.