Арраха втянуло внутрь.

И пришла темнота. Полная, страшная. Безнадежная.

Аррах почувствовал себя поврежденным сегментом, который обнаружила программа дефрагментации и безжалостно вышвырнула прочь из базы данных в корзину, в ночь, в небытие. У Арраха больше не было тела, он ощущал себя живым колючим шаром: глазом и мозгом одновременно.

Падение продолжалось.

Мысли, вернее смутная тень самосознания, возвращались медленно, но верно. Шок проходил. Аррах неожиданно вспомнил, что зачем-то нужно считать. Но зачем – оставалось за гранью понимания.

– Двадцать, двадцать один... – Аррах начал неуверенный отсчет.

Тьма клубилась вокруг, она была живой: в ней взрывались разряды смешанных энергетических волн и полей. Нет, это был не хаос гибели и смерти, скорее сгусток формирующегося информационного поля. Из такого мрака, наверное, при взрыве и рождаются звезды.

Аррах отметил это равнодушно, отстраненно и холодно. Ученый уже не помнил, что он гражданин Империи. Аррах знал только одно: нужно довести счет до конца. Только где у счета тот барьер, за которым можно остановиться и умереть, чтобы не чувствовать, не слышать этого утробного волчьего воя, который пронзил весь клубящийся живой мрак? Или вой – это морок, галлюцинация, а миром на самом деле правит тишина?

– Тридцать пять, тридцать шесть...

Аррах уже совсем не понимал, зачем он вообще считает. Чтобы отвлечься? От чего? Разве есть в мире что-то достойное внимания больше, чем развоплощение и покой? Состояние полного блаженства, нирвана... Почему же путь туда, в небытие, так далек, так труден?

– Сорок два, сорок три, сорок четыре...

Аррах уже не считал. Цифры возникали сами, они выплывали из мрака огненными символами и крутились перед глазами, точно табло гигантского счетчика. Правда, это были какие-то непонятные символы: таких не существует ни в одном конверторе, ни в одном кодировщике, но разве это имело значение?

Тьма. Мрак. Лишь изредка вспыхивают синие, желтые, фиолетовые молнии. И этот вой, когда же он прекратится?!!

Внизу ничего нет.

Наверное, это и есть развоплощение. Смерть.

Ну и пусть, лишь бы скорее все кончилось.

– Пятьдесят восемь, пятьдесят девять...

Снизу поднялся дым пожарищ. Аррах не мог объяснить, как он его уловил. Это была вонь горящей проводки.

Все, сил больше нет. Шестьдесят. Пусть мир умрет.

Аррах хотел тишины. Покоя и забвения.

Что-то изменилось.

И пришла тишина...

Аррах очнулся на полу. Несколько минут он ничего не понимал. Память возвращалась медленно, скачками. Голову кружило, во рту стоял кислый привкус, живот сворачивало жгутом, и все тело пробивал холодный пот.

Поднявшись с пола, ученый с трудом доковылял до монитора. Черно. Мертво.

Странно.

Аррах точно знал, что в последнюю секунду, балансируя между жизнью и смертью, он врубил питание. Именно поэтому все сорок девять мозговых чипов самого Арраха, получив доступ к энергии, снова и начали свою работу, именно распознавание батареи, считывание информации, повторная пофазовая инсталляция и должна была вернуть саму силикованную эктоплазменную батарейку с нейтрино-двигателем в плечо ученого. Что и произошло.

Арраха мутило. Очень хотелось спать. Но приходилось возиться с Раддаром. Аррах ведь подчинил своему компьютеру все: от открытия дверей, до подачи воды. Обычно никто так не поступает. Во все квартиры Империи вживляют специальный чип, который при малейшем сбое одного из трех стандартных домовых компьютеров немедленно подает тревожный сигнал в Службу Спасения.

Но Аррах удалил стандартные компьютеры и даже тревожный чип переустановил, приспособив под собственные нужды. Те секретные исследования, которыми он занимался, любую муниципальную службу свели бы с ума. Ведь спасатели реагируют даже на нестабильность биополя гражданина и мгновенно наводят через канал слежения свои камеры. А тут перенесение живых существ в пространстве! Здесь одних только геофизических возмущений сколько! Мигом бы все стало известно. А Раддар делал все сам, в том числе и создавал видимость нормальной квартиры с тихим уютным бытом садовода-любителя. Для Раддара было плевым делом обнаружить любую правительственную камеру и мило подсунуть ищейкам видеоряд, де Аррах в ближайшие тридцать лет носит тапочки, поливает кукутсусы, готовит завтраки по рецептам мадам Даллады, смотрит видео книги, приглашает друзей на чашечку аркафе.

Монитор оставался черным. Чуда не произошло. Однако второй попытки с отключением собственных чипов Арраху было бы уже не пережить.

Ученый рухнул на колени, ибо спальная кровать так и не складывалась в кресло и не сдвигалась с положенного места, фиксируемая магнитными застежками, присесть было не на что.

– Раддар, ну запускай сканер, ну миленький. Нас же обнаружат. Защита Шеллеша – это всего лишь дырявое покрывало!

Но компьютер не подавал признаков жизни.

Аррах едва сдержал слезы. Черт бы с ними, с исследованиями, но лишиться друга – это уже слишком. Похоже, память во всем объеме уже не восстановить, а это для Раддара означает то же, что для гражданина Империи смерть...

Все это очень походило на закат научной карьеры.

Что впереди?

Разоблачение...

Громкий публичный скандал, суд... Лишение права работы в области генных и мутационных технологий. Надзор со стороны клонов. Как все это унизительно. Общественная квартира со вживлением датчика слежения в мозг. Что может быть хуже этого позорного контроля? Это страшнее будки и цепи. Пес-то может перегрызть ошейник. А попробуй-ка удалить имперский чип слежения! Еще никому это не удавалось.

Аррах в сердцах ударил по клавиатуре. Гхыры подери весь этот проект!!!

На черном экране появились белые слова.

Аррах нервно засмеялся.

Раддар требовал полной лицензионной переустановки.

– Нет, – сказал Аррах компьютеру. – Нам с тобой нужны именно твои знания. Ты уж потерпи немного.

Сорок третий дисковод в стене заклинило. Аррах подозревал, что вся система механического свойства тоже нефункциональна. Ничего, прорвемся! Главное, Раддар еще жив и уже не воет.

Арраху пришлось пробить плечом тонкую перегородку, за которой хранился специальный реанимационный аппарат ZUM-471. Это было старое изобретение самого Арраха. Прибор напоминал коробку с клавиатурой и жидкокристаллическим четырехстрочным монитором. У него даже не было шин по захвату энергетических линий. Он работал абсолютно автономно.

Аррах подключил реанимационный аппарат к разъему в стене и ввел пароль. ZUM-471 ожил. Ученый вставил диск в съемный портал, и программа инсталляции защелкала процентами установки. Оставалось ждать.