только после Уотергейтского скандала[35],[36].

Когда 15 августа 1973 года американский Конгресс постановил завершить бомбардировки, красные кхмеры насчитывали уже от сорока до пятидесяти тысяч человек и медленно но верно двигались в сторону столицы.

7

Мы отвозим дядюшку Key в его бамбуковую хижину. Он снимает шлепанцы и ложится на спину на пол: по его словам, в таком положении ему легче пережидать полуденный зной. Он уставился в потолок, словно хочет пересчитать сидящих на нем мух.

Мы еще некоторое время беседуем. Сыам не скрывает, что мы едем к поварихе Пол Пота. Дядюшка надолго задумывается, а потом говорит:

– При Пол Поте мой младший брат управлял нашей деревней. Тогда у меня еще была жена. Она работала в поле, он туда пришел, и они из-за чего-то поссорились. Она в сердцах упрекнула его, что вообще-то мы одна семья, ей и в голову не приходило, что его нужно бояться. Вечером люди брата поймали ее на пути домой. Избили так, что через два дня она умерла. Потому что надо было слушаться, а она не послушалась.

Ни я, ни Сыам не знаем, что сказать. Я бормочу, что нам очень жаль. Сыам переводит. Но дядюшка на нас даже не смотрит: он погрузился в воспоминания.

– Брат и его люди убили таким образом больше пятидесяти человек. Одних били, другим просто не давали еды. Он был неплохим малым, очень странно, что он так себя вел. Потом пришли вьетнамцы и прогнали Пол Пота, а мой брат перестал быть главным. Через несколько лет он заболел каким-то раком, у него по кусочку отваливалась кожа. Вроде бы у него даже нос отвалился. Не знаю, правда ли это, потому что он не выходил из дому, но так говорили люди. Жена от него сбежала, дети не желали его знать. Никто из деревни не принес ему даже стакана воды. Он умер неизвестно когда, а после его смерти никто не захотел предать его тело земле.

– И где же его похоронили? – спрашивает Сыам.

– Там же, где и всех. Возле воронки.

Возле воронки? Возле той, где мы были всего минут пятнадцать назад?

Дядюшка утвердительно кивает: если точнее, то в зарослях, рядом с которыми мы припарковали машину. Оказывается, мы, сами того не ведая, ходили по братской могиле, где лежат и жена дядюшки Key, и его брат-преступник.

Я прошу Сыама спросить у дядюшки, почему он ничего нам не сказал.

– Вы спрашивали про воронку, – дядюшка ни на секунду не переводит взгляд с мух на потолке на нас.

8

Лидеры красных кхмеров часто женились на кухарках. Кхиеу Сампхан, будущий глава государства, женился на некой Со Сотиат. Впервые он увидел ее, когда она принесла еду ему и другим предводителям. Много лет спустя госпожа Со вспоминала, что с тех пор Кхиеу часто приходил помогать ей по кухне или перебирать с ней зерно. Она не знала, что и думать о его ухаживаниях: он был интеллектуалом, учился в Париже, а она всего лишь простая девушка из деревни. “Только когда он пришел помочь чистить чеснок, я смогла проверить, какой у него характер”, – сказала она[37]. Видимо, испытание характера прошло успешно, потому что вскоре они поженились.

Нуон Чеа женился на кухарке Ли Кимсенг. Когда красные кхмеры пришли к власти, Брат Чеа очень старался подавать правильный пример и следил, чтобы его жена не занимала высоких должностей. Он был одним из правителей Камбоджи, а она и дальше варила лапшу.

Пол Пот не раз предлагал, чтобы Нуон Чеа брал жену с собой в заграничные поездки. Никто бы его за это не упрекнул: госпожа Ли была заслуженной участницей движения сопротивления. Но Нуон предпочитал держать ее у плиты: он не хотел, чтобы другие косо смотрели на него, за то что он выбивает привилегии для своей супруги.

Даже тем из жен предводителей, кто получил образование и не начинал свою революционную жизнь поварихой, порой доводилось вставать к плите. Например, Юн Ят, жена Сон Сена, будущего министра обороны, и Кхиеу Ти-рит, жена Иенг Сари, будущего министра иностранных дел. Впоследствии обе тоже стали министрами (первая – образования, а вторая – социальной защиты), но и до, и после им много раз приходилось готовить.

Таким образом жены четырех из пяти важнейших людей режима трудились на кухне. Единственная, кого не видели с поварешкой в руке, была Кхиеу Поннари, жена Пол Пота.

Ни в одной другой стране мир кулинарии не переплетался столь тесно с миром политики.

Йонг Мыан:

В партизанские времена на базе редко появлялись женщины, и в основном это были деревенские девушки, которые приходили что-нибудь приготовить или помочь в саду. Предводители были еще молоды, их тянуло к девушкам, но Ангка не терпела романов. Хочешь встречаться с девушкой – женись.

Я и Пол Пот? Знаю, что я ему нравилась, даже очень. Иногда он со мной советовался по разным вопросам, потому что знал: я всегда говорю, что думаю. Или приходил на кухню и смотрел, как я работаю. Бывало, опущу голову, скажем, кукурузу лущу, и вдруг чувствую, что кто-то за мной наблюдает. Смотрю – Брат Поук. Сколько он там стоял и зачем? Не знаю. Стоило мне поднять голову, он всегда улыбался и уходил.

Но я уже была замужем. И он тоже был женат. Ничего не поделаешь. Мы оба сочетались браком с кем-то другим, а Ангка в этих делах была неумолима.

9

Однажды вечером за ужином тетушка Поннари начала вести себя иначе, чем обычно. Она громко сказала, что нам нужно сохранять бдительность, ведь вьетнамцы только и ждут, как бы с нами расправиться.

“Странно”, – подумала я. Вьетнамцы помогали нам в борьбе и мы заключили с ними союз. Но, разумеется, я не произнесла ни слова.

Зато Брат Поук сразу же перестал есть, вытер рот и вышел из-за стола.

Никто не стал спорить с тетушкой Поннари. Меня это удивило, потому что обычно братья любили поспорить. Но на сей раз все просто закончили ужинать и пошли спать.

Я ничего не понимала.

С того вечера тетушка Поннари все чаще и чаще заговаривала о вьетнамцах. Мол, они хотят нас убить, они нас ненавидят. Мол, кхмеры и вьетнамцы всегда были врагами.

И вот как-то раз они совещались за столом и один из адъютантов принес Пол Поту стакан воды. Тетушка вырвала стакан у него из рук и в ярости швырнула на пол.

– Сар! – кричала она. – Сар, тебе нельзя этого пить! Вода отравлена.

Брат Пол