находчив, умел давать остроумные ответы или вообще был забавен, то его везде встречали с распростертыми объятиями.

Конечно, быть может, кажется несколько странным, что великий преобразователь России, не любивший ничего бесполезного и ненужного, держал при своем дворе шутов; но таков был дух того времени; в начале XVIII столетия даже у западных королей и императоров были свои придворные шуты на определенном жалованье, как мы об этом говорили в первой части нашей книги. Наиболее замечательные из шутов Петра Великого были Балакирев и Лакоста.

Кто не знает Балакирева и его остроумных шуток, удачных ответов? Его знают не только у нас в России, но и за границей.

Вольтер в своей «Истории Петра Великого» рассказывает, что во время первого путешествия царя за границу в 1697 году в свите Лефорта и Головина, состоявшей из двухсот человек, находились и шуты. А у самого царя были только камердинер, лакей и карлик.

Когда Петр вернулся в Россию после своего заграничного путешествия, то вскоре после этого созвал своих бояр с их женами и отпраздновал свадьбу одного из своих шутов. Царь потребовал, чтобы все явились на пир одетыми по старинной моде. За свадебным обедом были блюда, которые подавались в XVI столетии. Словом, были соблюдены все древние обычаи.

Конечно, такого рода шутовская свадьба была как бы ответом царя на упрямство его бояр, которые противились всем нововведениям Петра Великого, находя, что эти новые обычаи приведут Россию только к погибели.

Свадьба Никиты Моисеевича Зотова была отпразднована с особым блеском. Ему уже было 84 года, и он задумал жениться. Как его ни отговаривал Петр, но упрямый старик стоял на своем. Тогда император согласился на его просьбу и отпраздновал свадьбу Зотова самым шумным образом. Это было нечто вроде карнавала; тут приглашенные и переряживались, и устраивали шуточные процессии, – словом, шуму было сколько угодно. Даже приглашения на свадьбу были написаны в шутливом тоне.

Но, как мы уже сказали выше, первым шутом Петра I был Балакирев.

Иван Емельянович Балакирев был сыном бедного новгородского дворянина; его вытребовали в Петербург на службу вместе с другими дворянами. Здесь, в столице, он познакомился с камергером Монсом, любимцем Екатерины, и через него попал ко двору; сначала он был камер-лакеем, а потом шутом. Петр Великий полюбил Балакирева за его ум, веселость и остроумные ответы. При жизни Петра Великого Балакирев не терпел ни в чем недостатка, но после смерти великого монарха бывшему шуту и любимцу Петра пришлось испытать и бедность.

Только при вступлении на престол Анны Иоанновны государыня вспомнила о бывшем шуте своего великого дяди и выдала ему пособие в размере двухсот рублей. Затем государыня приказала зачислить Балакирева в штат придворных служителей и производить ему жалованье в размере 200 рублей в год.

Потом Балакирев по просьбе графа Эрнеста Бирона был назначен для потехи на увеселительный бал в Петербурге, бывший в феврале 1732 года на другой день свадьбы родного брата Бирона с Александрой Александровной, младшею дочерью Меньшикова.

Балакирев пользовался большою популярностью: ему приписывали массу анекдотов; издавали различные сборники его анекдотов и шуток, но все это большей частью были не более как спекуляции; издатели таких брошюрок-книг только, как говорится, прикрывались именем Балакирева, думая этим привлечь публику.

Но, заговорив о Балакиреве, мы не можем не привести здесь некоторые более или менее характерные из его анекдотов. Он часто своими шутками избавлял многих от гнева Петра, просил за опальных, но зато и зло смеялся над чванливыми корыстолюбивыми вельможами, которые даже часто жаловались на него императору, но Петр обыкновенно говорил:

– Что мне с ним делать! Ведь он шут, не обращайте на него внимания.

Однажды Петр Великий прибыл в какой-то город и тут заметил, что постройка какого-то казенного здания слишком медленно подвигается вперед; тогда государь приказал привести к нему чиновника, которому был поручен надзор за постройкой. Балакиреву было хорошо известно, что такая медленность происходит не от нерадения этого чиновника, а потому, что материалы, необходимые для постройки, доставлялись слишком медленно, и потому он решился спасти чиновника от побоев. Шут был в кабинете царя, когда явился вышеупомянутый чиновник. Тогда Балакирев бросается на этого чиновника, опрокинул его на землю и начал мять и бить его; потом поднял его, вытолкнул за дверь и сказал:

– Хорошо, что ты мне первому попался в руки, а то если бы попался Алексеевичу, то твоим ребрам досталось бы очень больно.

Государь сначала удивился поступку шута, но когда последний вытолкнул чиновника за дверь, то Петр догадался, в чем дело, и снова призвал испуганного чиновника; спокойно расспросил о причине медленности в постройке и, узнав истину, уже более не сердился и сменил гнев на милость.

Одна небогатая вдова заслуженного чиновника долго хлопотала в Коллегии и в Сенате о выдаче ей пенсии после мужа, но всякий раз получала от секретаря один и тот же ответ:

– Приди завтра!

Балакирев узнал об этом и, добрый от природы, вздумал помочь этой вдове в ее вполне законной просьбе.

Он посоветовал ей одеться во все черное, потом собственноручно нашпилил ей на платья множество ярлыков с надписью «Приди завтра!» и поставил вдову в сенях, через которые должен был проходить император.

Весьма понятно, что Петр обратил внимание на такой странный костюм вдовы и спросил:

– Что это значит?

Тогда вертевшийся шут Балакирев сказал:

– Завтра можете узнать об этом, ваше императорское величество, завтра!

– Не завтра, а сейчас я хочу знать об этом! – строго сказал монарх.

– Мало ли чего мы хотим, да не так делается, – возразил Балакирев. – Войди прежде в Сенат да спроси, государь, секретаря; если он не скажет тебе «приходи завтра», то сегодня узнаешь, что это такое.

Государь догадался, вошел в присутствие и грозно спросил у секретаря:

– О чем просит эта женщина в черном платье?

Секретарь смутился, но принужден был признаться, что эта вдова уже давно ходит, но что у него не было времени доложить об этом деле. Тогда государь приказал отдать вдове годовое жалованье секретаря.

После этого в Сенате и в Коллегии долго не решались говорить просителям: «Приди завтра».

Как-то государь очень разгневался на Балакирева и запретил ему являться к себе. Шут повиновался и долгое время не показывался к царю на глаза.

Но вдруг разнесся слух, что Балакирев умер.

Государь послал узнать, чтобы удостовериться, правда ли это? Посланный, вернувшись от шута, доложил царю, что действительно видел Балакирева лежащим на столе и его жену в слезах.

Петр крайне огорчился этим известием и сказал:

– Жаль мне Балакирева; он меня