у царей и у частных лиц, были и такие, которые не находились ни у кого на службе, а жили в каком-нибудь городе и ходили играть и петь по приглашению на пиры и на свадьбы, как, например, упомянутый выше Садко, о котором в былине говорится, что он жил в Новгороде и его назвали Новгородским.

Скоморохи также жили и в деревнях, но тут, где почти всякое лицо на счету, им часто воспрещалось селиться в деревнях, даже от монастырского собора Троицкой лавры было объявлено запрещение под угрозою пени держать в волости скоморохов, а «прихожих скоморохов в волость и не пускать».

Но, несмотря на такие строгости, скоморохам часто щедро платили за их искусство. Так, Добрыня Никитич за свою игру удостоился сидеть на золотом стуле рядом с Владимиром; его угощали как именитого гостя. «Ай же ты, мила скоморошина, – восклицает князь, —

За твою игру веселую,

За утехи твои за нежные,

Без мерушки пей зелено вино,

Без расчету получай золоту казну».

Но, конечно, не все скоморохи и загусельщики получали такую дорогую плату за свою игру; были и такие из них, которые едва кормились за получаемый ими заработок. Конечно, оседлые скоморохи, находившиеся на службе у князей, у царей или у богатых бояр, щедро вознаграждались за то удовольствие, которое они доставляли своей игрою и своими песнями: им давали и деньгами, дарили куски материи, отпускали вина, кроме того, что они получали полное содержание от тех лиц, у которых были на службе.

Но мало-помалу скоморохи и их гусли, бахари с их сказками начинают заменяться уже иноземными музыкантами или теми из русских музыкантов, которые научились искусству играть на каком-либо инструменте у чужеземных музыкантов.

Так, в конце XVII столетия бродячие скоморохи мало-помалу сходят со сцены, а оседлые превращаются в сценических и музыкальных деятелей уже совершенно на западноевропейский лад. Правда, при дворах еще были шуты, так называемые дураки и дурочки, но это были люди совершенно иного свойства, как, например, Балакирев, Лакоста и другие, о которых мы будем говорить в следующей главе.

III

Вознаграждение скоморохам. – Плата гудочная (мзда). – Глумы, медвежьи комедии. – Придворные шуты, карлики и карлицы. – Балакирев. – Лакоста. – Педрилла. – Шуты из знати. – Шуты в царствование императрицы Анны Иоанновны. – Свадьба в Ледяном доме. – Шуты при дворе Екатерины II. – Шуты на Кавказе.

В царствование Алексея Михайловича при его дворе было множество карликов и карлиц; эти люди служили забавою для всего царского семейства; но карлики и карлицы были не только при дворе, но и у богатых и знатных людей. Царь Алексей Михайлович приставил к своему сыну Петру двух карликов, которые должны были потешать и забавлять его. Для карликов и карлиц шили всегда какое-нибудь особого покроя платье с позументами и украшениями и, конечно, из материи самых ярких цветов. Из-за карликов происходили даже ссоры между знатными боярами и вельможами. Так произошла целая история с двумя карликами – Денискою и Федькою Вахрамеевыми. Мазепа подарил этих карликов князю Голицыну, который был любимцем царевны Софьи; но когда любимец пал, то Мазепа донес, будто бы карлики были посланы государям, но что Голицын задержал их самовольно. Карликов стали разыскивать, и наконец оказалось, что эти карлики были увезены женою князя Голицына со всем их скарбом. Стольник Скрябин, приставленный к опальным князьям Голицыным, прислал обоих карликов; последние были вызваны к допросу. Они показали, что их отец был черниговский мещанин и сами они родились в Чернигове; отца их звали Вахрамей, и он умер, а их мать живет в Батурине у гетмана; после смерти их отца гетман Иван Степанович Мазепа взял их к себе, и там они прожили с неделю, потом их отправили к Голицыным, где они и жили около трех лет. Когда Голицын отправился в Троицкий монастырь, то эти карлики оставались в Москве при дворах князя Голицына. Затем, когда княгиня уехала из Москвы, то взяла с собой и карликов, которых и привезла к своему мужу, а в какой именно город, этого карлики не знали. Они пробыли у князя Василия два или три дня, а затем он отправил их со своим дворовым человеком Дмитрием Гавриловым в Вологду. Но тут карликов отобрали у князя Василия и привезли опять в Троицкий монастырь, где с них и были сняты эти показания. Эти карлики оказались очень неблагодарными людьми и много повредили Голицыным.

Но большая часть из этих карликов и карлиц были очень хитрые создания, которые, как говорится, были себе на уме; они льстили своим хозяевам или царям и царевнам и царицам только ради выгод и денег. Иногда царицы и знатные боярыни до такой степени привыкали к своим карлицам и так благосклонно относились к ним, что часто, по просьбе этих карлиц, выкупали их семьи из крепостной зависимости и наделяли их землею, деньгами и домашними хозяйственными принадлежностями. Карлицы в то же время были и шутихами; на их обязанности лежало развлекать или потешать свою царицу, царевну, боярыню или боярышню, смотря по тому, к кому такая карлица была приставлена или у кого она числилась на службе. Иногда такие карлицы передавались указами из одних рук в другие. Так, в 1716 году Меньшиков писал г. Яковлеву: «Просим вас благовременно ея величеству государыне царице доложить, дабы из карлиц, которыя остались после царицы Марфы Матвеевны, изволила определить мне одну карлицу взять».

Незадолго перед тем Меньшиков писал своей жене: «Послал я к вам ныне в презент двух шляхтенок-девок, из которых одна маленькая, может вам за попугая быть: такая словесница, какой еще из таких младенцев мало видал, и может вас больше увеселить, нежели попугай».

Как мы уже сказали выше, царь Алексей Михайлович приставил четырех карликов к своему любимому сыну Петру. Двое из этих карликов играли видную роль во время стрелецкого бунта в 1682 году. Один из этих карликов предал стрельцам брата царицы Натальи Кирилловны, дядю Петра, и указал злодеям на его тайное убежище; другой карлик, прозванный Комаром, напротив того, выказал со своей стороны большое мужество и свою преданность царскому семейству; он спас жизнь сыну знаменитого Матвеева, который был бы растерзан стрельцами. Этот карлик по прозванию Комар до самой своей смерти был любимцем Петра.

Эти карлики и карлицы всегда умели пользоваться своим влиянием на те лица, у которых они находились на службе; часто случалось, что какой-нибудь карлик, почему-либо недовольный своим господином или боярином, переходил к другому; если такой карлик был умен,