и на свадьбах. В одном из путешествий по Московии, изданном на французском языке в XVII веке, говорится, что свадебный поезд невесты сопровождался всегда песнями глумливого содержания, которые исполнялись на улице родственниками, друзьями, слугами и рабами невесты. По рассказам Олеария, на боярских свадьбах всегда играла музыка, а также трубили в трубы и били в барабан. Но в особенности шумно справлялись царские свадьбы вплоть до царя Алексея Михайловича; на этих свадьбах преимущественно играла громкая музыка на духовых и ударных инструментах. Словом, в то время ни одна свадьба не обходилась без песен и музыки, как в царских хоромах, так и у бояр, и у крестьян. Вероятно, это делалось с целью, чтобы развеселить невесту, которая обыкновенно горько плакала, оставляя навсегда родительский кров, а более всего и самим гостям хотелось повеселиться и поплясать, а где же, как не на свадьбе, можно было не стесняться и потешаться сколько угодно. Вот почему древние гусельники и являлись необходимою принадлежностью всякой свадьбы. Кто же, как не скоморох, умел потешать честной люд и своею игрою, и пляскою, и присказками, и прибаутками. Тут веселились все без исключения, и старые, и молодые. Нередко плясали и сами гости, подпевая в то же время в такт музыке. Часто такое веселье продолжалось несколько дней кряду, в особенности у людей богатых и зажиточных.

Странно, что в народном предании не делается большого различия между простым скоморохом и певцом-гусельщиком, который поет серьезные героические песни, прославляя подвиги героев минувших дней. Это были, скорее, народные поэты, нечто вроде бардов, трубадуров, миннезингеров; в их песнях не было ничего смешного или забавного, как у «скомороха», который придумывает, только как бы насмешить народ, а нисколько не заботится даже и о самом смысле своих песен. Как их, так и других народ просто называл «скоморохами», «гудцами» или «игрецами» и «веселыми молодцами». Взял в руки гусли или какой-нибудь косой инструмент, на котором он наигрывает песенки или под звуки которого он пляшет, вот он и гусляр или скоморох.

Между серьезными певцами первое место принадлежит Бояну, которого считают «внуком Велесовым» и вещим песнотворцем. «Это соловей давно минувших дней». В своих песнях он прославлял прежние брани[129], воспевал подвиги Ярослава, Мстислава, славного Романа; под его искусными пальцами струны испускали то нежные звуки, то грозные, то грустные, то веселые. Слагая свои песни, Боян давал полную волю своему воображению; у него действительность сплеталась вместе с чудесами и необыкновенными подвигами его героев. Потом эти вдохновенные песни Бояна повторялись и другими певцами, только, конечно, так как они переходили из уст в уста, то являлись искаженными до неузнаваемости. Фантазия у Бояна была богатая, и, конечно, простым загусельщикам трудно было запомнить все те качества, которые вдохновенный певец приписывал своим героям, воспевая их подвиги. Поэтому неизвестный автор «Слова о полку Игореве» говорит, что он хочет начать свою песню по былинам того времени, а не так, как пел Боян, придавая своим героям разные подвиги, которых они вовсе не совершали. Боян не только воспевал героев минувших дней, но, по тогдашнему обычаю, воспевал хвалу и князьям. Автор «Слова о полку Игореве» после описания похода Игоря воспевает хвалу князьям и дружине. Хвала и величание считалось необходимым припевом на всех пирах и, в особенности, на свадебных торжествах. Скоморох или загусельщик в конце своей песни непременно прославлял боярина, у которого присутствовал на пиру, его жену, детей и домочадцев.

Те выражения, в которых славили князей (и впоследствии царей), бояр, царских слуг и в древние времена княжескую дружину, сохранились и до сих пор в святочных подблюдных песнях, причем славление иногда начинается с Бога:

Слава Богу на небе, слава!

Государю нашему слава!

Чтобы нашему Государю не стариться, слава!

Его цветному платью не изнашиваться, слава!

Его добрым коням не изъезживаться, слава!

Его верным слугам не измениваться, слава! и т.д.

Героями былин [если судить по их названиям] обыкновенно были «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Илья Муромец и Идолище», «Три поездки Илья Муромца», «Добрыня и Маринка», «Добрыня и Змей», «Добрыня и Алеша Попович». Это были герои из Владимирова цикла. Впоследствии былины слагались про Грозного царя Ивана Васильевича, про Ермака Тимофеевича, про Гришку Отрепьева, про царя Алексея Михайловича, про царя Петра, про Стеньку Разина и др.

Кроме скоморохов, на Руси были еще и бахари, или сказочники; этот род потехи появился уже позднее, а именно уже в конце XV столетия, а в XVII веке к ним присоединились и домрачеи. Бахари уже не пели своих сказок, а говорили их нараспев, то повышая, то понижая голос. Так, царь Иоанн Васильевич Грозный во время своего пребывания в Александровской слободе после вечернего богослужения уходил в свою спальню, и там его ожидали три слепых старца, или бахаря, которые начинали говорить по очереди сказки; царь от этого скорее засыпал и крепче спал. У царя Василия Шуйского был свой бахарь Иван. У царя Михаила Федоровича известными бахарями были Клим Орефин, Петр Сапогов и Богдан Путята. Но эти бахари являлись не только в царских палатах, но и у бояр и даже у зажиточных людей; эти своего рода домашние шуты забавляли своего господина, когда ему было скучно, или усыпляли его своими сказками.

Даже в начале текущего столетия у старозаветных людей бахарь являлся необходимым человеком в доме, по словам Забелина (см. его книгу «Домашний быт русских цариц»). Эти сказочники, большей частью, были старики, которые пожили на свете, многое видели и многое испытали, многое слышали от своих отцов; они слагали свои сказки из минувших времен и брали исторические личности, украшая это только разными вымышленными событиями. Вообще бахари в своих сказках старались выставить что-либо необычайное, сверхъестественное: или какого-нибудь богатыря, подобного которому не было в целом мире, или какого-нибудь свирепого разбойника, который на своем веку много загубил душ, или о какой-либо красной девице, томившейся в разлуке с милым. Мы сказали выше, что бахари говорили свои сказки нараспев, но без аккомпанемента какой-либо музыки, а в XVII столетии к ним присоединились домрачеи, т.е. такие сказочники, которые сопровождали свои рассказы игрою на домрах. Во время свадебных торжеств у царя Михаила Федоровича появились также и домрачеи Андрюшка Федоров и Васька Степанов, которые тешили его своими сказками и игрою. Некоторые из домрачеев были слепыми, и такие почему-то считались более искусными в своем деле. Иногда в одном и том же лице соединялся и бахарь, и домрачей. Однако и гусельники еще не утратили