Которые, впрочем, исчезли гораздо раньше, чем толстые платформы чёрных сапожек ступили на кафельные плитки пола женского туалета. Средоточие цветочной работорговли чем-то не глянулась путешественнице, и она передислоцировалась. Но едва лишь деревянная створка, помеченная Знаком Дороги – кружочком, насаженным на остриё треугольничка, – захлопнулась за нею…

«Не двигаться! – громко приказал мужской голос, неожиданный здесь. – Это облава! Немедленно идентифицироваться!»

Женщина дёрнулась, хотела развернуться, но два жестоких удара по плечам пригвоздили её к плиткам. «Стоять! – приказал полицейский чистильщик, облачённый в полный боевой комплект, и вновь занёс силиконово-кремниевый меч. – Немедленно назваться! Третий раз ударю не плашмя!»

Глаза её, направленные на дверцы клозетных кабинок, злобно сверкнули и забегали, осматриваясь. Губы искривила улыбочка. Прищурясь и морща лоб, будто припоминая что-то, после паузы женщина произнесла:

«Пять два. Девятнадцать восемьдесят три. Ноль девять, тринадцать. Семь, два, один, три. Сто девять, четыреста тридцать восемь…»

Голос у неё прозвучал ужасно хрипло, скрежещуще-скрипуче. Будто она выкуривала по две пачки сигарет в сутки либо её носоглотку напрочь забила густая слизь, порождённая хроническим гайморитом. Вполне возможно, курение и болезнь изуродовали голос на пару.

Назвавшись, стёрла с губ улыбку, но поинтересовалась насмешливо:

«Легше стало? Повернуться могу?»

«Ждать, инородная сука! – жёлто-чёрно-бело-зелёный, цветов здешнего флага, чистильщик упёр острие меча между лопатками, обтянутыми красной кожей. Левой рукой он производил манипуляции с терминалом, вводя группы цифр. – Ничего себе! Говоришь, в бывшей империи зла родилась, до распада ещё?.. Тем более проверить надо. Скопирую справку, поглядим, что ты за птичка…»

«Поглядим, – кротко согласилась потенциальная жертва полицейского произвола. – Но ты, похоже, перепутал. Мои сородичи не рабы злых сил, хотя многие из вас уверены, что да. Могу тебе сразу сообщить, что я за птица… ВОЛЬНАЯ!»

Последнее слово прозвучало совершенно иным тоном. СТАЛЬЮ ПО СТЕКЛУ пр-р-робороздило.

Задержанная резко присела, молниеносно крутанулась на каблуках, поднырнула под клинок и вломилась макушкой в доспех, прикрывший живот клинера. Левой рукой она перехватила зелёную перчатку, сжимавшую рукоять меча, и не позволила клинку вонзиться в свою спину. Полицейский сдавленно хрюкнул, выпустил рукоять и схватился за живот.

Отдёрнулась женская голова, и длинный плоский рог, теперь увенчивающий каштановое каре, формой удивительно похожее на шлем, со скрежетом потянулся из прорези, пробитой в чёрном кевлите доспеха полисмена. Рог был красным от крови, и дождь кровавых капель сыпался с него на пол…

Секунда – и тело полицейского с грохотом обрушилось, дробя и круша кафель. Жёлтый шлем в падении стукнулся о край раковины, и голова лежащего чистильщика оказалась неестественно вывернутой.

А задержанная вновь была вольной, как птица в небе.

«Слабак!» – презрительно бросила она, выпрямляясь во весь рост и гордо вскидывая подбородок. Над её левым плечом возникло чёрное размытое пятно со строчками белых слов. Подобные бесформенные кляксы художники рисуют в комиксах, исписывая их прямой речью или мыслями героев.

«Самое прикольное, что я тебе практически не соврала, мудак, хотя в мартирологе моих соплеменниц меня ты не нашёл бы.

Был бы живой, дала бы совет. Уважай находящихся на стороне, которую вы считаете злом. Бойся. Мы в натуре крутые.

Убивать для нас как дышать. Меч подымешь – от меча и погибнешь».

Убийца ткнула труп носком сапога в бок и вслух спросила:

– Оно тебе надо было? Ну что такое идентификатор? Личный числовой код. Всего лишь набор цифр. Придумал бы сам любой для отмазки…

– Я, конечно, всячески извиняюсь, – раздался вдруг тоненький девичий голосок, говорящий очень даже на том же языке, что и она, – однако к вам таки просьбочка имеется! Будьте добренькие отцепить меня!

Шатенка прыгнула к дверце одной из кабинок. Рванула за ручку… Верхом на унитазе лицом к сливному бачку, прикованная наручниками к трубе, сидела худенькая девушка лет восемнадцати. Совершенно голая. Повернув начисто обритую голову, она через плечо спокойно смотрела на женщину огромными чёрными глазищами.

Тип лица у пленницы был явно южных кровей. Симпатичная такая волоокая южанка. Вид женщины, забрызганной кровью, с торчащим из головы клинком, похоже, не изумил её.

– Ты-ы тут как оказалась?! – изумилась зато женщина.

– Сама не пойму. Наверное, перепутала вектора. Вынырнула, писькой чувствую, сижу. Глянула, нюхнула, и таки правда сижу…

– Серьё-ёзно… Повезло, не в говне, – проворчала шатенка. – Висишь ты знатно, что да, то да. Так сказать, ни туды и ни сюды.

– Повезло соотечественницу встретить. Вы сами откуда будете? Вдруг землячка, и по соседству си…

– Какая я те на фиг землячка! Гражданка мира как бы, давным-давно уж. Мой дом по всему свету колесит! – Она глянула на левое запястье, затем добыла карманные часы, отщёлкнула крышку и тоже глянула, будто сравнивая. Кивнула, спрятала обратно. – Ладно, не бзди, наездница сантехническая. Я тебе пособлю…

Она покопалась в рюкзаке, перекинутом на грудь и теперь захлестнувшем обеими лямками левое плечо. Добыла плоский металлический футляр, упаковку салфеток, пачку сигарет и зажигалку. Из правого нагрудного кармана безрукавки вытянула узкий серый пенал. Глазищи юной южаночки блестели от любопытства. Женщина спросила:

– Тебя как звать-то, великая путешественница?

– Что имя? Всего лишь набор знаков, – очень серьёзным, прямо-таки философским тоном молвила девчушка. – Придумать любой можно…

– Таки да! – ухмыльнулась женщина, обтирая щёки и лоб салфеткой. – Сосредоточься… Куришь? – протянула пачку с выдвинутой сигаретой.

Прикованная кивнула. Схватила губами фильтр и затянулась жадно, когда дрожащий язычок пламени коснулся кончика белого цилиндрика. Отвернулась к трубе, бачку и стенке, понуро сгорбилась.

Зрелище трогательной беззащитности предстало холодным быстрым глазам. Нежный затылочек переходил в худенькую шейку. Голубенькие венки пульсировали под бледной тонкой кожей. Чёрные волосики – отрастающим пушком. Угловатая, ещё не оформившаяся фигурка. Хрупкие плечики, узенькая спинка, ложбинка вдоль позвоночника, бугорочками выступающего из-под… Взгляд женщины неожиданно потеплел.

Высунувшийся было серебристый клинок прямо на глазах бесшумно втянулся обратно, в макушку её головы.

– Наручники сейчас трогать нельзя, в замке типа блочок самоуничтожения. Особо не рыпайся, обрывать завис буду! – велела женщина. Тихонечко вздохнула. Сунула плоский футляр обратно в рюкзак, пенал – в правый карман.

Добыла такой же пенал, но из левого. Наполовину высунула из горловины рюкзака потрёпанную белую книгу. Вынула из кармашка шортиков смартфон.