– Сара! – воскликнул он. – Прошло столько времени, а ты так и не побывала в комнате?

Она подняла голову, задрожала и слабым движением потянула старика к лестнице.

– Я никогда не увижу Миртовую комнату, никогда, никогда! – сказала она. – Пойдем, я уже могу идти, пойдем! Дядя Джозеф, если ты меня любишь, увези меня из этого дома куда-нибудь, куда угодно, лишь бы мы опять были на свежем воздухе и дневном свете, и чтоб не было видно Портдженнской Башни.

Подняв брови от удивления, но предусмотрительно воздержавшись от дальнейших вопросов, дядя Джозеф помог племяннице спуститься по лестнице. Она была еще так слаба, что, достигнув нижней ступеньки, вынуждена была остановиться. Видя это и чувствуя, что с каждым шагом она все сильнее опирается на его руку, старик, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от мистера Мондера и миссис Пентрит, спросил у экономки, нет ли у нее каких-нибудь тонизирующих капель, которые она могла бы дать его племяннице.

Утвердительный, хотя и не совсем любезный ответ экономки, сопровождался резвостью действий, свидетельствовавшей, что она была рада первому благовидному предлогу вернуться в обитаемую часть дома. Пробормотав что-то о том, что покажет дорогу к месту, где хранится сундук с лекарствами, она тут же направилась по коридору в свою комнату, а дядя Джозеф, не обращая внимания на все заверения Сары, что она достаточно здорова, чтобы уйти без промедления, молча последовал за ней.

Крайне обескураженный мистер Мондер ждал, пока они выйдут, чтобы запереть дверь. Сделав это, он отдал ключи Бетси и приказал отнести их на гвоздь, а сам удалился с места происшествия в темпе, неприлично близком к бегу. Однако оказавшись подальше от северного холла, он вновь обрел самообладание: умерил шаг, собрал свои рассеянные мысли и, казалось, был совершенно доволен собой. Так что при входе в комнату экономки, его манеры и взгляд приняли обычный характер торжественности. Как и подавляющее большинство пустоголовых людей, мистер Мондер чувствовал неизмеримое наслаждение, слушая собственные речи, и теперь он понимал, что после произошедшего в доме, сможет предаться этой роскоши. Мистер Мондер мстительно решил применить свои способности оратора против двух незнакомцев, попросив их объясниться, прежде чем он заставит их покинуть дом.

Войдя в комнату, он нашел там дядю Джозефа, который сидел возле племянницы и капал в стакан с водой солевую эссенцию. В другом конце комнаты перед открытым сундучком с лекарствами стояла экономка. Мистер Мондер медленно прошел, взял стул, придвинул к столу и сел, оправив фалды фрака и изобразив в лице своем крайнюю задумчивость; и сразу же стал похож на верховного судью, только без соответствующего облачения.

Миссис Пентрит, поняв по этим приготовлениям, что должно произойти нечто необычное, села на стул позади дворецкого. Бетси, повесив ключи на гвоздь, готова была скромно удалиться в кухню, но мистер Мондер остановил ее.

– Пожалуйста, подождите. От вас мне тоже потребуется заявление.

Послушная Бетси остановилась возле двери, напуганная мыслью, что она, должно быть, сделала что-то не так, и что дворецкий облечен непостижимой юридической властью, чтобы судить, приговорить и наказать ее за проступок.

– Итак, сэр, – сказал мистер Мондер, обращаясь к дяде Джозефу с важностью, приличной депутату палаты общин, – если вы приготовили лекарство и если дама, сидящая возле вас, может меня слушать, то я позволю себе сказать вам два-три слова.

При этих словах Сара испуганно попыталась подняться, но дядя поймал ее за руку и снова усадил в кресло.

– Сиди спокойно и жди, что будет дальше, – прошептал он. – Я возьму разговор на себя, а как тебе станет лучше, мы уйдем отсюда, договорит ли к тому моменту здоровяк или нет.

– До настоящей минуты, – продолжал тем же тоном мистер Мондер, – я удерживался от выражения собственного мнения. Но, будучи ответственным за то, что происходит в этом доме, я не могу оставить все как есть, и теперь вижу необходимость сказать вам, что поведение ваше весьма странно.

При этих словах смотрел он исключительно на Сару. А потом откинулся на спинку стула и торжественно огляделся, собираясь с мыслями.

– Мое единственное желание, – продолжил он после паузы тоном холодного беспристрастия, – поступать справедливо по отношению ко всем сторонам. Я не хочу никого пугать, стращать или приводить в ужас. Но я хочу разобраться в данных событиях с полным пониманием. Спокойно и беспристрастно, а также вежливо, я попросил бы вас обоих объясниться.

Мистер Мондер опять остановился, как бы давая время слушателям уразуметь его глубокомысленную речь. Миссис Пентрит хранила благоговейное молчание. Бетси неподвижно стояла у двери. Дядя Джозеф сидел совершенно безмятежно и держал руку племянницы. Сара не двигалась, не поднимала глаз, не покидало ее лицо и выражения испуганной сдержанности, которое завладело им с того момента, как они вошли в комнату экономки.

– Итак, каковы же факты, обстоятельства и события? – заговорил мистер Мондер, откинувшись назад и наслаждаясь звуком собственного голоса. – Вы, мэм, и вы, сэр, звоните в колокольчик на двери этого особняка. – Тут он пристально посмотрел на дядю Джозефа, как бы говоря: «Я не отказываюсь от этой точки зрения, что дом – это особняк даже на судебном заседании». – Вас впускают. Вы, сэр, утверждаете, что хотите осмотреть особняк – как вы сказали: «Осмотреть дом», но, вы же иностранец, так что мы не удивлены вашей небольшой ошибке такого рода. Вы, мэм, подтверждаете эту просьбу. Что следует далее? Вам показывают особняк. Обычно мы не устраиваем осмотр для незнакомцев, но у нас были определенные причины…

Сара вздрогнула.

– Какие причины? – спросила она, быстро взглянув на дворецкого.

Дядя Джозеф почувствовал, как рука племянницы похолодела и задрожала в его руке.

– Тише, тише! – прошептал он. – Предоставьте мне вести разговор.

В тот же момент миссис Пентрит осторожно потянула мистера Мондера за фалду и шепнула ему, чтобы он был осторожен:

– В письме миссис Фрэнкленд говорится, чтобы она не заподозрила, что мы действуем по приказу.

– Неужели вы воображаете, что я забыл то, что должен помнить? – ответил мистер Мондер, в самом деле забывший о распоряжении госпожи. – Сделайте одолжение, предоставьте мне это дело. – Дворецкий снова посмотрел на Сару. – Какие причины, спросили вы, мэм? Мы говорим теперь о фактах, а не о причинах. И позвольте мне при том просить вас выслушать, что я говорю, и не прерывать меня. Я сказал, что вас, сэр, и вас, мэм, впустили в особняк. Вас проводили к западной лестнице, вам вежливо, даже учтиво, показали столовую, библиотеку и гостиную. В этой гостиной вы, сэр, дозволили себе дерзость. Да,