И она оказалась права — пышно отпраздновав свадьбу, Генрих Пятый, как и положено настоящему полководцу, двинулся на противника. Мишенью были выбраны Санс, Вильнев-де-Руа, Монтеро, Венсен, Мелён и другие города дофинистов к югу от Парижа. При взятии Монтеро бургундцы дрались особенно жестоко, перебив много французов. Когда победа была одержана, они отыскали в одной из часовен тело убиенного Жана Бесстрашного и рассвирепели еще больше. Убийцы герцога похоронили его как обычного лавочника — в одном пурпуэне и штанах. Ни одной драгоценности — обобрали до нитки! Тело герцога отправили в Дижон — для торжественного захоронения.

Генрих лично принимал участие в осадах, стычках, подкопах. Во время осады Мелёна, когда дофинисты отбивались из последних сил, под стенами города столкнулось два отряда — французов и англичан. Дышать было трудно, а разглядеть противника еще труднее. Командир французского гарнизона Гильом де Барбазан сражался впереди своих людей. Рыцарь, с которым он скрестил мечи в удушливой темноте, тоже предводитель, бился как лев. На зубах рыцарей скрипел песок. Оба они рычали, плевались и были похожи скорее на чертей в аду, чем на бойцов.

— Сдавайтесь! — в какой-то момент грозно зарычал напирающий англичанин. — Или вы погибли!

— Скажите, с кем имею честь сражаться? — отступая, вопросил тогда обливающийся потом де Барбазан.

— Я король Англии Генрих Пятый! — ответил его противник.

Гильом де Барбазан отказался от дальнейшей обороны и отдал свой меч королю. Личное знакомство с Генрихом в дальнейшем спасло де Барбазану жизнь, когда он проходил как обвиняемый по делу об убийстве Жана Бесстрашного. Рыцарь сказал, что, поскольку они скрестили с королем мечи, то стали собратьями по оружию. А убить собрата по оружию — преступление. Герольды в Рыцарском суде долго раздумывали над этим дерзким и спорным утверждением, но в конце концов поддержали Гильома де Барбазана.

Военная компания оказалась для англичан удачной. С начала лета по конец осени 1420 года Генрих Пятый осадил и взял штурмом все те города, что планировал. Он старался более не устраивать кровавой резни — ведь теперь французы были его подданными. Но вот шотландцев, воевавших на стороне дофина, он вешал исправно.

В начале декабря ворота Парижа открылись, и торжественная процессия въехала в столицу Франции. Трубили герольды, пели «Te Deum» хоры священников, выпускали в небо белых голубок девственницы. Парижане ликовали — их уже успели щедро попотчевать вином и снедью предупредительные англичане. Впереди, на белых парадных лошадях, почти плечом к плечу, ехали два короля — полная противоположность друг другу: победитель Генрих — блистательный воин, в полном вооружении, и его тесть — Карл Шестой, старый, с затуманенным взором, привязанный под роскошной королевской мантией к тишайшей кобыле. За ними ехал в черном одеянии Филипп Бургундский, далее — Кларенс, Бедфорд и Глостер. И уже позади принцев крови — бургундские и английские аристократы, первыми из которых были графы Уорвик, Солсбери и Хандингтон.

Обе королевы прибыли в Париж на следующий день. Но если кто и возвращался с тяжелым сердцем в столицу, так это Изабелла Баварская. Париж был городом ее молодости — веселых праздников, любви, безумных оргий, рыцарей-поклонников, готовых на любой подвиг для своей королевы! Молодой и самоуверенный герцог Бедфорд был прав, — закутанная в шубу, в карете, под стук копыт думала она, — мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. По дороге ее не узнавали даже те, кто хорошо знал королеву раньше. Пришло время ее дочери!

Генрих Пятый и Екатерина Валуа, окружив себя роскошным двором, поселились в Лувре, а Изабелле Баварской, обобранной до нитки Арманьяком, лишенной всех ее богатств, достался мрачный дворец Сен-Поль, где последние годы жил с Одеттой де Шандивер ее безумный супруг. Здесь Изабелла когда-то рожала ему детей, половина из которых уже покинула этот свет. В подвалах Сен-Поля пытали ее возлюбленного — Луи де Буа-Бурдона. Но дворец достался не только ей! Точно в насмешку соседом Изабеллы Баварской оказался все тот же Карл Шестой и та же Одетта. Им пришлось разделить дворец на две половины. Никакой тебе свиты, фрейлин! Королевской чете было выделено на двоих (если не сказать: на троих) несколько слуг. Генрих Пятый точно говорил: «Чтобы тихо и незаметно закончить свою жизнь, достаточно и этого!»

В первые же дни французский гарнизон был заменен английским, комендантом Парижа король назначил своего брата герцога Кларенса. Сделано было немало, и теперь Генрих Пятый желал перевести дух. Оставив континент, он отправился с Екатериной в Англию. Король должен был похвастаться молодой королевой перед соотечественниками! Но этот вояж планировался быть недолгим. Необходимо было выбить из Парламента побольше денег для продолжения войны. Для этого Генрих взял своего энергичного брата — Джона. Пока сам он будет показывать королеве ее остров и продолжать учить молодую женщину науке любви, герцог Бедфорд начнет сбор средств для войны и набор свежего войска.

Бурж лихорадило. Вначале — оскорбительный договор в Труа, затем — потеря важных городов к югу от Парижа. Семнадцатилетнему дофину необходимо было как можно скорее почувствовать себя мужчиной. Мужья родных сестер — Екатерины и Мишель — грозили отнять у него все владения и угрожали жизни. Один Генрих Пятый чего стоил! Такой положит на одну ладонь, а другой прихлопнет. Он, Карл, в сравнении с ним — легкое перышко. Дофин пребывал в смятении — он и вправду не знал, как ему быть. Отчаяние и безволие все чаще охватывали его. Но помощь, как и беда, пришла неожиданно. В Бурж потянулось французское рыцарство. Для большинства дворян казалось оскорбительным, что англичане вот так запросто шагают по их земле и разоряют ее, перераспределяя их родовые имения между собой, а проклятые бургундцы во всем потворствуют им. Хотя и Филиппу было над чем призадуматься: три самых сильных его вассала, принц Оранский, герцоги Савойский и Лотарингский, договор в Труа не признали.

Все шло к тому, что Франция, которую изрядно перетряхнули, вновь разделялась на два сильных лагеря, представители которых ненавидели друг друга и готовы были сражаться до последней капли крови.

В середине марта 1421 года, через два месяца после отъезда Генриха из Парижа, когда он находился в Беверли, его застала трагическая весть. Дофинисты разбили герцога Кларенса в Анжере, сам Томас убит! Хандингтон и Сомерсет в плену. Но когда король узнал о подробностях этой битвы, он едва не задохнулся от ярости. Тогда-то королева Екатерина впервые и увидела, каким страшным в гневе может быть ее муж. И несчастным был тот, кто попадался ему под руку в такую минуту! Обезумевший лев, вырвавшийся из клетки…

Уезжая в Англию, Генрих оставил Францию на герцога Кларенса и его боевого товарища — графа Солсбери, Томаса де Монтегю, полководца, которого король ценил более всех других. Их задача заключалась в том, чтобы оттеснить войска дофина к Луаре, а если получится, то и перебросить их через нее. Вскоре после отъезда короля Кларенс и Солсбери решили дать дофинистам решительный бой. Но их армия растянулась на марше, а противник был близко. Все произошло в окрестностях города Боже. Кларенс возглавлял рыцарскую конницу, Солсбери — лучников. Понятно, что конница оказалась впереди. Герцог Кларенс, смысл жизни которого состоял в битвах, отчасти завидовал старшему брату, которому всегда доставались лавры победителя. Но погубило его, рыцаря до мозга костей, другое — презрение к вилланам с луками. Он никак не мог смириться с мыслью, что крестьяне, а не благородные воины на роскошных боевых конях, закованные в сталь, вооруженные копьями и двуручными мечами, залог победы всех сражений!