Впрочем, шея ощутимо болела, но это из-за синяков, которые остались после нападения Альвиса. Остальное тело тоже болело, будто меня покатали по гладильной доске – из-за неудобного ложа на твердой поверхности. Не такое уж и блаженство.

Я со стоном выбралась из-под накидки Себастьяно и осмотрелась по сторонам.

Сквозь чердачное окошко, затянутое свиным пузырем, проникал слабый свет. Но его было достаточно, чтобы понять: ночного горшка нигде нет.

До первых колоколов мне не дотерпеть. Лучше поскорее спуститься и пройтись до выгребной ямы. Ступени скрипели под моими ногами, со скрипом открылась и задняя дверь, но монну Фаустину эти звуки так и не выманили из комнаты. После ночного подслушивания она, должно быть, наверстывала упущенный сон.

Снаружи было прохладно, а земля оказалась влажной. Наверное, ночью шел дождь. Дрожа, я заставила себя выйти на открытый воздух. Как и в зелейной лавке, за домом был небольшой дворик, где в обязательном порядке имелся туалет. Здесь он оказался, если это вообще возможно, еще отвратительнее, чем у Матильды – настоящая комната ужасов. Торопливо делая свои маленькие дела, я задержала дыхание и мысленно помолилась, чтобы в ближайшее время мне не пришлось возвращаться сюда слишком часто.

Затем я стащила в кухне кувшин воды и забрала его наверх. Себастьяно услышал меня и проснулся. Повернувшись на бок и попытавшись приподняться на локте, он вскрикнул от боли.

– Ты уже встала.

– Мне приснился кошмар. – Я протянула ему кувшин. – Вот вода, ты наверняка хочешь пить.

Я подождала, пока он попил, а потом сама сделала пару глотков.

– Все еще болит?

– Считай, что нет, – небрежно сказал он, хотя его напряженная поза выдавала правду.

– Добыть чего-нибудь на завтрак?

– Мне не надо, спасибо.

Я же, со своей стороны, была бы не против перехватить кусочек, но я еще не успела сильно проголодаться, так что решила обождать с этим, пока не встанет монна Фаустина.

– Что мы будем делать дальше? – спросила я.

– Сегодня вечером мне нужно быть во Дворце дожей.

Его голос звучал довольно тускло, похоже, его не слишком радовал этот разговор.

– Тебе стоило бы остаться в постели на пару дней, – посоветовала я ему.

– Нет времени. Я должен предотвратить важные переговоры Малипьеро с Советом Десяти.

– Хочешь сказать, они снова попытаются убрать Тревизана?

– Нет, не в открытую. Но это день, когда принимаются решения. Важные решения. Они добьются, чтобы другие советники голосовали против Тревизана. И в результате они перетянут власть к себе.

Себастьяно снова обессиленно опустил голову.

– А что насчет меня? – Мне не хотелось, чтобы он решил, будто я вечно недовольна, но мой голос прозвучал жалостно, как у маленькой девочки. – Я не могу ничем помочь? Я имею в виду, предотвратить еще одно событие или что-нибудь такое?

– Похоже, твоя задача выполнена. Просто дождись следующего поворота луны.

– Кошмар, который мне снился, на самом деле был вовсе не сном, – выпалила я. – Эти двое, старик и старуха, Хосе и Эсперанца, – они все это время казались мне знакомыми, а теперь я знаю почему. Я однажды уже встречалась с ними, когда была маленькой. Эта Эсперанца дотронулась до меня. Она коснулась моей шеи пальцем, а затем сказала, что теперь у меня есть дар. Когда я прошлой ночью увидела это во сне, мне многое вспомнилось.

– Что же это за дар?

– Чесотка.

Он ухмыльнулся.

– Скажешь тоже.

– Это своего рода предсказательная чесотка, поскольку она случается только тогда, когда на меня надвигается опасность. Каждый раз, когда я ее чувствую, случается что-то плохое.

Это заставило его задуматься.

– Хм, возможно, это пригодится нам, пока ты здесь.

Я присела рядом с кроватью, скрестив ноги, потому что мне показалось глупым все это время стоять, наклонив голову и глядя на Себастьяно сверху вниз.

– Могу ли я быть тебе в чем-нибудь полезна? – спросила я. – Я хочу сказать, если ты, например, хочешь узнать, где отхожее место…

– Спасибо, но я предпочитаю канал, раз уж он так близко.

Я откашлялась.

– Давай тогда, наконец, поговорим обо всех этих путешествиях во времени. У меня полно вопросов. А монна Фаустина еще спит, так что она не может нас слышать.

– Ну тогда давай спрашивай.

– Как ты получил эту работу?

– С помощью Хосе. Он работал у нас в университете кем-то вроде архивариуса. Таким образом он, так сказать, всегда держал руку на пульсе истории. Мы однажды разговорились, и он спросил меня, не могу ли я посмотреть на пару исторических находок, которые недавно поступили на склад археологического архива. Конечно, я согласился.

Внезапно у меня возникло безумное предположение.

– Это было похоже на то, что случилось со мной? Он дотронулся до тебя своим костлявым холодным пальцем и ты обрел способность путешествовать во времени?

– Ты хочешь сказать, как с людьми, которых похитили инопланетяне и вживили им чип в череп?

– Именно! – восторженно воскликнула я. – Ты тоже считаешь, что это могут быть инопланетяне?

Себастьяно слабо улыбнулся, но затем лишь пожал плечами.

– В конечном счете, нельзя сказать со стопроцентной уверенностью. Как бы то ни было, Хосе и Эсперанца – не из нашего времени, но и не из более ранних эпох, так что мы можем предположить, что они из будущего. Причем из весьма отдаленного.

– Или из далекой-далекой Галактики, – настаивала я.

– Неважно. В любом случае Хосе – Хранитель. Как и Эсперанца.

– Хранитель?

– В нашем сообществе есть три группы. Хранители, Стражи и Вестники.

– Бартоломео – Вестник, – сказала я, радуясь, что тоже могу поделиться каким-то знанием. – Вестники не могут путешествовать во времени – на это способны только Хранители и Стражи. Ты – Страж, верно?

Когда он кивнул, я спросила:

– Что именно делают Хранители?

– Они дают необходимые указания. Кроме того, они, можно сказать, все координируют и сопровождают переходы.

– Что значит – сопровождают?

– Они присутствуют при каждом переходе в другое время. Без Хранителя Страж не сможет пройти сквозь портал.

Я нахмурилась.

– Задумывался ли ты, что однажды окажешься в совершенно безвыходном положении, если с этим Хосе или со старухой Эсперанцей здесь что-нибудь случится?

– Это риск, с которым я должен считаться, раз уж я решился на это приключение, – признался он.