создается свой журнал. Ты заплатишь столько-то рублей за такое-то количество знаков – и за это тебя опубликуют. Вот тебе и ученый. Но этого не должно быть в науке. Просто не может быть!

Королёв по рангу был не менее, чем министром. Зачастую министры ждали у него (как и у некоторых других главных конструкторов) в приемных. Мы не должны об этом забывать. Потому что если мы пойдем на поводу крайностей и обывательских поверхностных разговоров, то мы быстро откатимся в обратную сторону. А из опыта советских времен многое следует взять на вооружение. Именно тогда реализовался гений Сергея Павловича Королёва. Удалось бы это в нынешнее время? Вопрос, на который нет ответа.

Наука требует той динамики, той атмосферы высокой дискуссии, которая сегодня почти утрачена. Если, например, поэзия вечна, то в науке все, что ни создается, – это сиюминутно. Завтра все будет по-другому. И поэтому тебе тоже надо непрерывно развиваться и знать много. Нужен и критический взгляд на вещи. У Рэя Брэдбери есть фраза: «если у тебя есть линованная бумага, пиши поперек». Поэтому когда ученый что-то тебе говорит, подвергай это сомнению, но твой собеседник должен знать, что ты это делаешь не из принципа, а потому что ты сам что-то знаешь. Пример: Иосиф Самуилович Шкловский, наш выдающийся астрофизик, как-то выдвинул гипотезу, что спутники Марса Фобос и Деймос могут иметь искусственное происхождение. И все об этом раззвонили, забыв одну маленькую деталь: Шкловский сказал, что это могут быть искусственные спутники, если только верны расчеты американского астронома Шарплеса. Это принципиальное уточнение. Расчеты, правда, потом оказались неверными. Но журналист должен сомневаться и уточнять, что имеется в виду. Кроме того, надо всегда честно признаваться собеседнику, что ты чего-то не понимаешь. Это нормально.

В нашей космонавтике есть люди, вполне заслуженно ставшие легендами, символами.

Гагарин – это героизм эпохи.

Королёв – это гений отечественной науки. С неё всё начинается, и именно научные задачи в исследовании космоса – основные. Академик Сергей Королёв задал их направление на много десятилетий и, может быть, и веков вперёд.

Они оба олицетворяют подвиг народа.

Н. Л. Тимофеева, помощницы М. В. Келдыша в Академии наук СССР, вспоминала: «За несколько дней до операции Сергей Павлович приехал в Академию. Он был грустный и просидел у президента очень долго. Когда вышел, немного посидел с нами и сказал, что ему предстоит операция. Чувствовалось, что это его очень тревожит. Через несколько дней он позвонил по телефону Мстиславу Всеволодовичу, но тот отсутствовал. Сергей Павлович попросил передать ему привет и сказать, что он уезжает в больницу, машина уже ждёт. Потом…

Потом позвонил академик В. П. Мишин, находившийся в «Кремлёвке» в день операции С. П. Королёва, и тихо-тихо сказал: «С. П. умер». Это было страшно, в это не хотелось верить! Ведь только что он разговаривал с нами по телефону. Я написала записку Мстиславу Всеволодовичу, который проводил заседание в конференц-зале. Записку посмотрел и отложил. Я просто остолбенела: что это он? Продолжает вести заседание! Вдруг он опять взял записку, прочитал и просто рухнул на стул. Встал, остановил докладчика и прочёл записку вслух. Все замерли. В зале было тихо-тихо. То, что они услышали, казалось неправдоподобным!»

Наверное, только Мстислав Келдыш понимал в эти тяжкие дни, что судьба отечественной космонавтики теперь станет иной.

Он умел увлекать своими идеями. Он шагал впереди, и казалось, не существует преград, способных его остановить. Он так и погиб, мгновенно и неожиданно, как это бывало с его ракетами, которые иногда взрывались при старте. Найти ему достойную замену было невозможно. XX век стал для цивилизации веком космоса, а значит, и веком Королёва.

Приложение. Мой космос

115 лет назад родился Сергей Королёв – отец мировой космонавтики.

Удивительный, единственный в истории случай. При жизни этого человека знали только сотни засекреченных ученых, крупных политиков и военных. А сейчас академик Королёв неизменно входит в десятку величайших людей XX века по всем российским социологическим опросам. И нет сомнений, что это продолжится и в будущем, даже самом отдаленном. Ведь открытия Королёва устремлены в завтрашний день – и с годами их важность будет только возрастать.

Впрочем, его судьба напоминает фантастический роман не только поэтому.

Рекорд парения

Сергей Королёв родился в Житомире, в семье учителя русской литературы. Судя по воспоминаниям, он был домашним ребенком, который отлично учился и рано погрузился в недетские проблемы. В пять лет он впервые увидел настоящий аэроплан, которым управлял легендарный летчик Сергей Уточкин. Этот день определил судьбу мальчишки. Он много читал о полетах, о летательных механизмах, а потом стал их создавать, подружившись с летчиками одесского гидроотряда.

Стало ясно, что кабинетным учёным ему не быть. Его тянуло к такой науке, которая помогает взлетать, парить, ставить рекорды скорости… В Бауманском училище, которое Королёв окончил в 1926-м, его уже считали талантливым авиаконструктором. Но после знакомства с трудами Константина Циолковского (есть легенда, что Королёву удалось и лично встретиться с великим калужским отшельником) его мечтой стал космос. В сентябре 1929 года Сергей Королёв и Сергей Люшин представили на всесоюзных соревнованиях в Коктебеле необычный планер – тяжелый, как танк. И на этой странной машине двадцатидвухлетний Королёв установил рекорд парения, больше двух часов продержавшись в воздухе.

В голодные двадцатые годы он мечтал о межпланетных путешествиях. А рядом уже тогда были люди, без которых прорыв в космос оказался бы невозможным. И прежде всего – Валентин Глушко, будущий академик и создатель двигателей, которые вывели Королёвские ракеты на орбиту.

Вернувшийся с Колымы

В 1933 году Королёва назначили заместителем директора Реактивного научно-исследовательского института. Там создавались ракетные системы для Красной армии, курировал их «красный маршал» Михаил Тухачевский. Сергей Павлович работал над проектом ракетоплана, но не только… Королёв рискнул, израсходовал часть средств на незапланированные эксперименты, не давшие результата. Это, по канонам того времени, расценили как вредительство, как политическую диверсию.

Летом 1938 года 31-летнего конструктора арестовали. Началось Королёвское «хождение по мукам»: Бутырская тюрьма, потом – золотой прииск на Колыме, общие работы. Только в 1940 году Королёва перевели в спецтюрьму НКВД ЦКБ-29. Такие заведения называли «шарашками». Там крупные ученые под руководством авиаконструктора Андрея Туполева (тоже арестованного), работали на оборонную промышленность. Все они юридически находились в заключении, но – в сносных условиях. А главное – могли заниматься любимым делом. В 1943 году Королёв стал главным конструктором реактивных установок в казанской шарашке. Свободным гражданином он стал только в 1944-м. А в 1945-м уже руководил разработками Р-1 – ракеты, которую создавали, главным образом, по немецким образцам.