Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мимо него прошла пара средних лет — это были сотрудники Моссада, которые должны были удостовериться, что это именно он.
Внутри, у лифта, его уже поджидали двое незнакомцев. Они расстреляли его из «беретт», выпустив двенадцать пуль.
Тем же вечером ночным поездом Сильвия вернулась в Париж.
После смерти прикрытие Зуайтеру уже не требовалось. В одной бейрутской газете был опубликован его некролог, подписанный несколькими террористическими организациями, которые оплакивали «одного из лучших наших бойцов».
Но не он один был волком в овечьей шкуре.
В начале декабря в парижской квартире доктора Махмуда Хамшари, историка левых взглядов палестинского происхождения, раздался телефонный звонок. Хамшари поднял трубку.
— Это Патрисия Роксборо. Помните меня?
— Конечно.
Хамшари познакомился с Патрисией много лет назад на открытии ее джибутийской выставки.
— Как поживаете? Готовите новую выставку?
— Именно.
Она охотно рассказала о своей новой выставке, в основном состоявшей из портретов. Еще она говорила о своих поездках в Иорданию и великолепных фотографиях, которые ей удалось там сделать. А потом она добавила:
— Я хотела бы взять у вас интервью.
— О чем же?
— О вашей научной деятельности и ваших политических взглядах.
Он ответил, что уже давал интервью, еженедельнику Jeune Afrique («Молодая Африка»). Хамшари был осторожным и осмотрительным человеком и не хотел так скоро снова общаться с журналистами. После убийства Зуайтера он принимал строгие меры предосторожности: на улице всегда высматривал, не следят ли за ним, из кафе и ресторанов иногда уходил еще до того, как ему принесут заказ, и часто спрашивал у соседей, не искал ли его кто-то посторонний.
— Ваше интервью в Jeune Afrique было опубликовано год назад, — сказала Патрисия.
Она продолжала упрашивать Хамшари, и тот наконец сдался. Они договорились встретиться через несколько дней в выбранном им кафе, неподалеку от его дома на Рю-д’Алезия, 175.
Сильвия положила трубку. Она знала, что ей нужно встретиться с Хамшари и задержать его разговором как минимум на час. А еще она знала правду об этом вежливом палестинце, который уже несколько лет жил в Париже с женой-француженкой по имени Мари-Клод и их маленькой дочкой. Он действительно был официальным представителем арафатовской ООП (Организации освобождения Палестины) в Париже, но всем было известно, что Хамшари осуждал насилие и терроризм. Анни Франко, интервьюировавшая его для Jeune Afrique, писала: «Он занят исключительно дипломатической и информационной деятельностью. Ему не требуются меры предосторожности, ведь он не представляет ни для кого опасности. Израильские спецслужбы прекрасно об этом знают».
Что ж, израильские спецслужбы и Сильвия Рафаэль знали об этом человеке несколько больше, чем Франко. Например, что в послеобеденное время к нему домой регулярно приходили молодые палестинцы с тяжелыми чемоданами. Во время этих визитов его португальской служанке было запрещено заходить на кухню. Или, например, что Хамшари участвовал в покушении на Давида Бен-Гуриона в Дании в 1969 году и был замешан в теракте на борту летевшего в Израиль авиалайнера Swissair в 1970 году, в результате которого погибло сорок семь человек. Хамшари был вторым человеком в иерархии «Черного сентября» в Европе, а его дом служил оружейным складом для боевиков, действовавших по всему континенту.
Интервью доктора Хамшари Сильвии продолжалось около часа. Она аккуратно записывала его ответы и сделала несколько фотографий. В это время в пустую квартиру палестинского деятеля проникли двое сотрудников Моссада. Они проследовали к телефону в его рабочем кабинете.
На следующий день, восьмого декабря, ровно в восемь утра, Мари-Клод вышла из дома вместе с дочкой. Полчаса спустя подъехала машина и припарковалась напротив, на другой стороне улицы. В машине сидели два человека. Третий тем временем зашел в ближайшее кафе, где заказал кофе и круассаны. Попросив разрешения позвонить с телефона на барной стойке, он по памяти набрал номер.
— Алло, — прозвучал в трубке мужской голос.
— Могу ли я говорить с доктором Хамшари?
— Слушаю.
Мужчина поднял левую руку. Двое в машине наблюдали за кафе; когда они увидели условный знак, один из них нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Хамшари услышал пронзительный свист в трубке, после чего раздался оглушительный взрыв. Мощный заряд взрывчатки был установлен у него под столом. Хамшари получил тяжелые ранения. Через несколько дней он скончался в больнице. Перед смертью он прошептал своим друзьям: «Это Моссад. Никто, кроме них, не смог бы этого сделать».
Это были первые шаги операции «Гнев Господень». Затем последовали операции на Кипре, в Афинах, снова на Кипре, снова в Париже… Сильвия играла важную роль в этих событиях. Крупных деятелей «Черного сентября» в Европе уничтожали одного за другим.
Но лидеры организации, в том числе загадочный Красный Принц, не беспокоились: сами они были в полной безопасности в Бейруте, где Моссаду до них не добраться.
Ведь так?
12. Яэль. Сценарий фильма об английской авантюристке
Ноябрь 1972 года, Лондон.
— Что именно вас интересует? — спросила Эмили Джонс (вымышленное имя), опытная экскурсовод Музея Виктории и Альберта в Лондоне. Перед ней стояла Шэрон Харрис (вымышленное имя), симпатичная и стройная молодая женщина, которую Эмили уже не раз видела, когда та прогуливалась по выставочным залам музея, словно бы разыскивая что-то конкретное.
— Я ищу историю о какой-нибудь женщине, возможно британке, — ответила с американским акцентом Шэрон, — которая уехала в далекую страну и там добилась чего-то выдающегося… Только что-то не слишком известное.
— С какой целью, позвольте узнать?
— Я писательница, хочу написать исторический сценарий о сильной и решительной женщине в экзотической стране, например на Ближнем Востоке…
«Ближний Восток? Может, Гертруда Белл?» — подумала, но затем отбросила эту идею Эмили Джонс. Гертруда Белл, путешествовавшая по Ближнему Востоку в начале ХХ века, считалась одной из основательниц современного Иракского государства и была выдающейся политической фигурой. Но о ней уже было написано множество книг, статей и исследовательских работ, сняты документальные ленты. А недавно Джонс слышала, что о Белл уже снимают художественный фильм.
И тут ее осенило. «Пойдемте», — сказала она и повела Шэрон в закрытое для посетителей крыло. В нем находились помещения, где хранились артефакты, рукописи, документы и реликвии деятелей истории. Женщины вошли в маленькую комнатку. Вдоль стен Шэрон увидела шкафы со множеством ящиков, подписанных именами, датами и
