— А я сразу почувствовал, когда ты вошла, — вдруг хрипло сказал полковник.

Я вскинула голову.

— Грег!

Он все еще лежал с прикрытыми веками.

— Привет, маленькая. Тебе удалось.

— Это тебе удалось! И валычаров убить, и Ореуса заковать в наручники!

— Он жив? — фавн чуть приоткрыл глаза.

— Да, лежит здесь же, этажом ниже.

— Под охраной? — забеспокоился Грег, даже прибор запищал быстрее, показывая, что его сердце ускорилось.

— Да, все в порядке, его хорошо охраняют, не волнуйся. Моей истории поверили, да и факты ее подтверждают. Обвинения сняли.

— Я так рад, Ани!

Я смотрела в эти припухшие после долгого медикаментозного сна глаза, и так хотелось дотронуться до его губ губами… Но природная язвительность не позволила не вставить комментарий:

— А я думала, ты был бы рад, если бы меня осудили и навечно заточили в твою тюрьму, так ты смог бы со мной не разлучаться.

— О, Темный бог, женщина, заткнись, — свободной рукой он обхватил мой затылок, притянул к себе и поцеловал сухими потрескавшимися губами.

Я захихикала, как девочка, и ответила на поцелуй. В этот раз он вышел совсем легкий, мы чуть касались друг друга, и все же я чувствовала, как между нами по кругу проходит энергия, исцеляя обоих.

Он отстранился первый и внимательно вгляделся в мое лицо. Веселье как рукой сняло. Мы оба стали серьезны. Он так смотрел, что я была почти уверена в словах, которые сейчас услышу:

— Ани… Я…

— Стой, подожди! — не выдержала и перебила.

Я боялась услышать это по-настоящему. Вот так: глаза в глаза, ясно и четко. Это как будто могло что-то поменять между нами.

— Это ведь обряд, да? Ведь именно он влияет на нас с тобой?

Иногда мне хотелось убить и закопать в себе журналиста, но он с маниакальным упорством рвался наружу, желая выяснить точную причину тех чувств, которые я испытывала.

Грег глубоко вздохнул, положил на подушку чуть приподнятую до того голову и заговорил, глядя в потолок:

— Когда я встретил Шану, это было… Как бы выразиться? Мне было с ней легко. Уютно, удобно, она обладала отличным чувством юмора. Мы часто смеялись, когда находились рядом. Я ни за что не хотел ее потерять. Даже согласился на этот обряд, будь он неладен! Потому что она поставила такое условие, когда я предложил ей выйти за меня замуж.

Я слушала затаив дыхание и ощущала себя сапером на минном поле.

— Но годы шли, мы прожили с ней больше двадцати лет. Не скажу, что чувства ушли. Но мы с ней повзрослели, стали немного другими. У нее появились новые интересы, мы отдалялись друг от друга. Тебе ведь это знакомо?

— О, еще как, — буркнула я.

— Жили рядом, только потому что наши сердца оказались навек связаны. Обряд нельзя отменить. Как видишь, даже после смерти. Но он вовсе не гарантирует любви. Это энергетическая связь. Не душевная, не духовная или как ее назвать? Это не магия и не волшебство. Жрецы с помощью специального ритуала соединяют энергетические потоки, которые сосредотачиваются в сердце. Вот и все.

— Ты не говорил мне об этом раньше, — тихо сказала после небольшой паузы.

— Потому что боялся.

— Мне кажется, ты и понятие «бояться» просто несовместимы, — я повернулась на бок и согнула руку в локте, опершись на ладонь.

Мужчина ухмыльнулся и еле слышно хмыкнул.

— И все же так и есть. Я испугался.

— Чего? — даже дышать перестала.

— Того, что во мне проснулось по отношению к тебе. Не думал, что способен на такое.

Он снова повернулся и вгляделся в мое лицо. Я смотрела в эти темно-карие глаза и не могла оторваться, словно загипнотизированная.

— Я люблю тебя, Ани, — произнес и улыбнулся, даже мелкие морщинки вокруг глаз заиграли по-другому. — Я так тебя люблю, маленькая.

Почувствовала, как от этих слов по щекам потекли теплые капли. И я ничего не могла с собой поделать. Внутри все это время будто находилась туго закрученная спираль, а сейчас она распускалась, даря блаженство.

И я вдруг поняла, что он чувствует то же, что и я. И какая разница, что нас подтолкнуло к этому? Главное, что теперь мы рядом, и я никуда не собиралась его отпускать. Приблизила свое лицо к его и прямо в губы, не разрывая зрительный контакт, прошептала:

— И я люблю тебя.

Наши губы уже соединились в соленом от моих слез поцелуе, как дверь в палату распахнулась.

— Что здесь происходит? — громко спросил незнакомый врач. — Немедленно покиньте палату!

— Она останется, — тихо, но твердо произнес Грег, приподнявшись на локтях, чтобы лучше видеть собеседника.

Мы услышали шум и суету в коридоре, забегали медсестры.

— Доктор Эдгарос! — крикнула одна из пробегавших мимо медсестер заглянувшему к нам человеку. — Пациент Василевски пришел в себя!

— Господин Ореус Эззельхнаусер, — торжественно провозглашал мужчина в длинной темной мантии, стоя около длинного стола с раскрытой папкой в руках. — Вы признаны виновным в смерти тридцати пяти человек. Суд приговаривает вас к смертной казни через введение внутривенной инъекции.

Мы, зрители на суде, все стояли во время оглашения приговора. Светловолосый фавн даже не пошевелился. Как стоял с гордо поднятой головой, так и остался. Ни один мускул на лице не дрогнул. Грег, находившийся по правую сторону от меня, нашел мою ладонь и взял в свою. Стало сразу легче. Хотя на скамье подсудимого была в этот раз не я, все же неприятные ощущения никуда не делись. Наверное, я еще долго буду воспринимать залы суда в негативном ключе.

Слева от меня с опущенной головой стоял Алес, я слышала, как он шумно вздохнул после оглашения приговора. Ободряюще положила руку ему на плечо. Он посмотрел на меня и чуть улыбнулся. Я знала, что он тяжело переживал смерть Ивонны и до сих пор еще не отошел от нее. Но он сильный, выкарабкался почти с того света. Он будет в порядке.

После ареста Ореуса нашли и наемника, который, действуя по его заказу, убил и вырезал органы у пяти человек. Суд над ним состоялся чуть ранее, однако я на него не пошла. А вот господину Эззельхнаусеру хотела посмотреть в глаза, однако не увидела там ни капли раскаяния. Было такое ощущение, что, появись у него возможность повернуть время вспять, он повторил бы все так же. Я этого не понимала и не принимала. Отказывалась даже пытаться вникнуть в логику, которой руководствовалась эта эгоистичная сволочь.

Когда десятью минутами позже мы вышли из здания, на улице ярко светило редкое в ноябре солнце. Воздух был уже довольно морозным. Мне стало легче дышать. Стены суда давили со всех сторон.