знала, какие в этом мире законы, но вряд ли они одобряют подобное поведение. Надеюсь, я верно поняла происходящее. Бандиты переглянулись и посмурнели. И, если честно, мне их рожи совсем не понравились. С таким выражением принимают решение устранить раздражающий фактор.

— Неужто, казнить прикажете? — делано испугался Нож. — Что ж, ваше право. Если, конечно, вы находитесь на своей земле. Вы ведь на своей земле, ньера? — как-то вкрадчиво задал он вопрос, акцентировав момент про землю.

А «ньера», так и вовсе произнес издевательски, хотя я все же отметила, что и эти меня определяют ньерой. Я уже хотела было подтвердить, что на своей я земле, но внезапно засомневалась. Что, если этот наглый Нож знает что-то, чего не знаю я? Драконьи Пределы — магический мир. Какова вероятность, что от данного мной ответа многое зависит?

Если честно, я не то что не на своей земле, я даже не в своем мире. Дам неверный ответ, и меня поразит молния, или что-нибудь вроде того случиться. Здесь чего угодно можно ожидать. Я далеко не все правила и реалии Драконьих Пределов знаю.

Эта мысль меня остановила от излишней болтливости. Но как тогда мне поступить?

Эх, как жаль, что рядом нет моего верного всезнайки Соника! Да и Баламут куда-то подевался…

Действительно, с момента, когда я встретила Блохастого, я больше не видела синего дракошку с зеленым хохолком. Осознав этот факт, я особенно остро ощутила собственное одиночество и беззащитность, хотя как меня мог бы защитить мелкий, едва с воробья ростом дракончик?

— Что и требовалось доказать, — улыбнулся шире Нож, с превосходством обводя взглядом свою свиту. — Она не местная, парни. И никакая не Тень, что бы не трепали языки. Бояться нечего, вяжите ее и грузите на дракх! Что-нибудь да выручим за нее в борделе.

— Старовата будет, — засомневался один из бандитов, глядя на меня со скепсисом.

— Больно худосочна. Одни мослы, подержаться даже не за что, — не оценил моей стройности Блохастый.

— Зато норовиста. На таких всегда охотники есть, а товар штучный и быстро заканчивается, — глаза Ножа нехорошо сверкнули. — Если, конечно, по пути в реке не утонет…

— Стоять! — рыкнула я и, выхватив из ножен кинжал, принялась отступать.

Похоже, план по спасению заложников был мной бездарно провален. Но мужики только переглянулись и заржали, поднимая мечи. Все, кроме того — самого болезненного шутника. Он один уставился на кинжал так, словно увидел Сфиру, не меньше. Даже улыбка сошла с его лица

— Ахаре Нирфе! — вдруг гаркнул болезный.

Быстрое движение, и его меч по самую рукоять входит в живот ближайшего разбойника. Не веря глазам, провожаю взглядом осевшее на землю тело. Нет, это же не по-настоящему? Кино, просто кино… Уговариваю себя, не желая признавать, что на моих глазах только что убили человека. Просто так, без видимых на то причин.

Орут дети, визжат девки. Бандиты, и те будто растерялись на миг, а болезный тем временем сходится на мечах со вторым — тот вовремя очнулся, не позволяя себя так легко зарезать.

— Убить нирфеата! — перекрывая гвалт, звучит приказ главаря. Половина банды бросается на бывшего товарища. — Девку взять живой! — не унимается Нож и первым суется ко мне.

Инстинктивно наставляю на него свой кинжальчик, который по сравнению с широкими короткими мечами в руках разбойной братии, кажется столь же опасным как зубочистка. Руки дрожат, и я с трудом удерживаю кинжал острием вперед, но уже точно знаю, что после увиденного не смогу пустить его в ход, чем бы это мне не грозило.

Отчего-то ни к месту вспомнился дурацкий случай в кафе. За соседним столиком началась ссора, один из спорщиков вскочил и выхватил… циркуль. Его оппонент, здоровенный ВДВшник с характерным парашютом на мускулистой руке тоже поднялся и вальяжно так поинтересовался: «И что ты мне сделаешь, придурок? Портак набьешь?»

У него в тот момент было примерно такое же выражение лица, как и у Ножа сейчас — презрительно недоумевающее. Словно бы я ему и не холодняком угрожаю, а капроновыми колготками по заду выпороть.

Тем временем его подельники покончили с взбунтовавшимся товарищем и стали брать меня в кольцо. Меня они совершенно не боялись, скорее играли, точно коты с загнанной в угол мышью — все равно никуда не денется, так чего же торопиться и лишать себя удовольствия?

Перспектива «утонуть в реке» где-то по пути на невольничий рынок становилась все явственней. Рукоять кинжала все сильнее обжигала холодом ладонь, и этот холод отдавался неприятным ноющим ощущением в запястье. Ужасно захотелось разжать пальцы, но это означало бы остаться совсем без оружия.

Использовать кинжал я не сумею, а без него меня скрутят в тот же момент. Однако, дилемма…

— Не подходи! — подавшись вперед, взмахнула кинжалом перед лицом подошедшего слишком близко Ножа.

— Откуда у тебя эта штуковина, ньера? — широко улыбнувшись, тот вдруг взялся за лезвие двумя пальцами.

Отдернула оружие инстинктивно, опасаясь, что бандит его отберет.

— Скум! — выругался Нож и сунул окровавленный палец в рот, зло зыркнув на меня.

Его товарищи заржали. Нет, только что их подельник погиб, второго сами укокошили, а они веселятся, словно бы им до этого никакого дела! Словно произошло что-то незначительное!

Запястье вдруг резко свело — чувство такое, будто жилы от холода заныли. В том, что виноват кинжал, у меня не осталось сомнений. Это же чувство я испытала, когда он запылесосил призрака, только сейчас ощущение было намного сильнее и невыносимее. Но самое противное было то, что я не могла разжать кулак, чтобы отбросить странное оружие — пальцы будто судорогой свело. Кинжал ожил, задрожал-завибрировал в моей руке, и из лезвия повалила молочная дымка, похожая на густой туман.

Едва дымка достигла бандитов, как все разом разлетелись по сторонам, точно их тараном ударили. Раздались ругательства и сдавленные проклятья одно другого грязней, и уже по традиции заорали дети и оглушительно завизжали девки. И я узнала тот самый крик — орали с ладьи. Та самая полненькая девка.

Блин, если и правда буду править, запрещу визжать без повода на законодательном уровне. Штрафовать буду, если уровень угрозы не соответствует мощности воздействия…

А тем временем туман все пер из кинжала и пер, складываясь в знакомые очертания. И вскоре посреди поляны из него соткался призрачный волк — зверь со стены. Такой же огромный, каким я его запомнила, или даже больше!

Ангус, как назвал его тогда Соник. Зверь со стены, которого я и рассмотреть-то толком не успела.

Волк задрал морду и оглушительно завыл. В тот же миг ощущение холода стало невыносимым