— Как вы находите кофе? — ей было интересно услышать мнение мужчины.

— Очень необычный вкус. Горько. Думаю, к этому можно привыкнуть.

На самом деле Дитриху не понравилось. Он никогда ничего подобного не пил и был очень удивлён, что этот напиток нужно пить горячим и с леденцом. Сейчас он бы с удовольствием хлебнул того прозрачного зелья, что ему давал пробовать брат. А вот сидящая перед ним девица ему нравилась. Искрящиеся смехом глаза манили в свои сети. Пухлые губы обещали рай. Волнующе вздымавшаяся грудь притягивала взгляд. Барон прищурился в предвкушении:

— Его горечь очень хорошо сочетается со сладостью. Без леденца его тоже можно пить?

— Многие именно так и пьют. Кому как нравится. Я люблю с сахаром и можно добавить немного сливок. Тоже очень вкусно. Родина кофе — Эфиопия. Это в Африке. Оно растёт на кофейных деревьях и имеет форму бобов, как фасоль, — перед глазами Наташи всплыли крупные плоды фасоли в пальцах графа. — Кофе собирают, сушат, жарят, мелко мелют. И вот он здесь, — потрясла девушка жестяной банкой. Эту речь она недавно уже произносила.

Дитрих изучал надписи на банке.

— Странное всё какое-то. Я много где был, ездил по ярмаркам и селениям, но нигде не видел ничего подобного. И то зелье… Брат давал мне пробовать. Откуда у тебя всё это? — вертел в руках кубок с кофе.

— А водку можно сделать самому, — попыталась Наташа переменить тему разговора.

— Ты знаешь как? — улыбнулся мужчина.

— Не так чтобы очень подробно, но… Вот, вишнёвая наливка, та, в бутылке, — она, отчётливо помня, как об этом говорил гид в автобусе, стала рассказывать: — Нужен специальный сорт чёрных вишен.

Барон понимающе кивнул и девушка продолжила:

— Косточки не выбирать. Они придают напитку замечательный миндальный аромат. Вишню очищают от стебельков, после чего раздавливают прессом и ставят в тёплое место в закрытой бочке для брожения, периодически перемешивая вишнёвую кашу. После четырнадцати — двадцати дней, брожение прекращается. Затем нужен самогонный аппарат.

— Что нужен? — прервал мужчина, слушающий её очень внимательно.

— Специальный прибор. Аппарат. Его нужно сделать.

— И ты знаешь как?

Наташа видела похожий самогонный аппарат в деревне:

— Приблизительно описать смогу.

Красавчик одобрительно кивнул.

— Дальше перебродившее сусло вишни перегоняют в аппарате, кажется, дважды. Вот и всё. Чем крепче водка, тем она прозрачнее. Если хотите получить водку тёмного коричневого цвета, её нужно выдержать в предварительно вымоченной дубовой бочке. Самый лучший киршвассер производят в Шварцвальде, в Чёрном Лесу, — запнулась Наташа, уставившись на барона. Он, не отрывая глаз от её лица, внимательно впитывал каждое её слово. — Это горный массив в земле Баден-Вюртемберг на юго-западе Германии, — она безотчётно закончила фразу, повторяя слова гида. Память у неё отличная. До неё стал доходить смысл сказанного.

— Это наш лес, — согласился Дитрих, — но мы не делаем… водку.

Иноземка побледнела:

— Значит, скоро начнёте, — кивнула машинально. Голова шла кругом. Господи, неужели это она подтолкнёт их к изготовлению такой наливки? — А ещё её можно делать не только из вишни. Есть яблочная, грушевая, сливовая, малиновая, — перечисляла девушка, задумчиво кивая головой в такт словам. — А ещё есть вкуснейший торт «Чёрный лес». Пальчики оближешь.

— Торт? Что это?

Наташа тяжело вздохнула:

— Это большой пирог с вишнями и взбитыми сливками.

— Эмм, должно быть очень вкусно, — улыбался мужчина.

— Ну, всё. Я напилась, — похлопала себя по животу девушка, вставая. — Надо бы всё убрать.

Дитрих забрал у неё из рук кубки:

— Позвольте мне, прекрасная иноземка, — убрал их на соседний стол. Развернувшись к Наташе, неожиданно притянул её к себе, подсаживая на стол.

Его губы впились в её так горячо и неистово, что у девушки перехватило дыхание. Она вцепилась в его волосы, со всей силы дёргая за них, пытаясь оторваться от его губ, но мужчина, не обращая внимания на боль, перехватывая её руки, лихорадочно целовал её лицо, шею, опускаясь ниже.

— Пустите меня! — яростно отбивалась Наташа, шаря свободной рукой по столу.

Нащупав горшок с сахаром, с размаху саданула обнаглевшего барона по голове. Послышался звук разбившейся посудины, её содержимое рассыпалось. Красавчик отпрянул с изумлённым видом и, обеими руками хватаясь за голову, застонал:

— Я же только поцеловать…

Испуганная иноземка, толкнув его коленом в бок, соскочила со стола, хватая банку с кофе и, задыхаясь от возмущения и обиды, прокричала:

— Всё испортил, придурок! Я уж было подумала, что хоть один человек здесь нормальный! — и, подобрав подол платья, бегом кинулась из кухни.

Выскочив в тёмный зал, понимая, что Дитрих может настичь её, быстро нырнула в глухой угол под лестницей, вжимаясь в стену и замирая.

Густая невесомая паутина плотно облепила лицо. В носу защекотало от пыли. Девушка зажала нос, сдерживая чих. Губы саднили от требовательного мужского поцелуя. По щекам едким потоком текли слёзы. Всё, что накопилось за день, маленьким ручьём выплёскивалось наружу. Она не могла припомнить, чтобы дома за последние два года так много плакала. А здесь за двое суток…

Дитрих выскочил из кухни, держась за голову. Остановившись, прислушался. Длинно витиевато выругавшись, перескакивая через ступеньки, он устремился вверх по лестнице.

Наташа долго не решалась выйти из своего укрытия, приходя в себя и с горечью думая о том, что все мужики сволочи и им от женщины нужно только одно. И граф своим поведением доказал, что видит в ней только объект сексуальных домогательств. Будь ты хоть семи пядей во лбу со своим высшим образованием и знанием трёх языков, им, мужчинам, на это наплевать. Что одиннадцатый век, что двадцать первый — отношения между полами не изменились.

Крепла уверенность в том, что нужно, как можно скорее, покинуть это место. Побег? Да! Для подготовки к нему ей потребуется стать послушной, чтобы усыпить бдительность окружающих и иметь возможность свободно перемещаться по замку и вокруг него. И что из этого следует? Наступить себе на горло и стать паинькой?

Убедившись, что опасности нет, девушка выползла из-под лестницы.

Включив фонарик, тяжело вздыхая, задумчиво постукивая банкой по перилам, неторопливо поднималась на второй этаж. Внезапно на верхней ступеньке площадки она натолкнулась на тихо приткнувшуюся у стены целующуюся парочку, загораживающую проход. Направив на них луч фонарика, недовольно прошипела, чтобы они посторонились. Протиснулась между ними, остолбеневшими, расталкивая локтями.

Услыхав за собой истошный женский вопль, топот ног и звук падающих тел, обернулась на шум, вернувшись к лестничному ограждению. Посветив вниз, увидела у основания лестницы потешно барахтающиеся тела, продолжающие вопить.