Этими мерами Кольбер достиг своей цели. Изделия с французским клеймом скоро стали считаться самыми лучшими на всем рынке. «Эти вещи в такой моде, что заказы на них идут потоками отовсюду», – писал посол Венеции. Значит, именно Кольберу французская промышленность обязана тем, что прославилась высоким качеством своих изделий. Эта репутация до сих пор остается одним из ее главных преимуществ в борьбе с конкурентами.

Чтобы стимулировать продажу этих изделий, Кольбер приложил такие же усилия для активизации французской торговли в целом. Правда, его попытки улучшить условия для торговли внутри страны не вполне удались, но он, несомненно, дал сильный толчок внешней торговле Франции.

Внутри королевства каждая провинция экономически была почти независимым государством. В каждой из них были свои таможенные пошлины и заставы для их сбора, свои меры веса и длины. Купец из Оверни платил налог за право ввозить свои товары в Лангедок, купцы из Шампани платили за право въехать в Бургундию. Это, разумеется, был один из вредных пережитков феодализма. К тому же дорог было мало, и они были в плохом состоянии.

Кольбер не мог уничтожить многие губительные препятствия, стоявшие на пути реформ, и он продолжали существовать до 1789 г. Но он значительно улучшил дороги и увеличил их число. В частности, он развивал систему водных путей по рекам и каналам, которую использовал уже Генрих IV. Со времени Кольбера система водных путей внутри страны стала решающим фактором экономической жизни Франции, а иногда даже временно заменяла железные дороги. Во внешней торговле великий министр добился большего. Для него она была важнее, чем внутренняя, потому что позволяла Франции увеличить ее власть над другими народами. Чтобы взять в свои руки очень прибыльную торговлю пряностями с Востоком, которая так сильно обогатила сначала Венецию, а потом Голландию, он создал несколько сложно организованных «компаний океанской торговли», самой важной из которых была, разумеется, Ост-Индская компания, грозная соперница двух подобных ей компаний – Английской и Голландской. В таком деле невозможно было обойтись без эффективного торгового флота, и Кольбер начал его создавать. Он старательно сохранял налоги, которые уже уплачивали иностранные корабли (особенно голландские) за вход во французские гавани, и одновременно создал систему премий за постройку и техническое обслуживание французских торговых кораблей. В результате этих мер французские грузовые суда начали конкурировать с голландскими и английскими во всех океанах мира.

Однако Кольбер понимал, что большому торговому флоту должен служить опорой большой военный флот. Ришелье старался сделать своего короля грозным на море, но менее мудрый Мазарини позволил Королевскому флоту прийти в упадок. В 1660 г. Людовик XIV был хозяином всего 18 малых военных кораблей. В 1683 г., когда Кольбер умер, король имел 276 военных судов гораздо более совершенного типа – галеры, которые, правда, были пригодны только для Средиземного моря, 120-пушечные линейные корабли и фрегаты для разведки и крейсерского плавания. Раньше матросов на французские корабли набирали варварским способом – группы вербовщиков в случайно выбранное время похищали подходящих для службы мужчин в портовых городах и, по сути дела, превращали их в рабов. Кольбер заменил этот произвол регулярным набором во флот новобранцев из той части населения, которая занималась мореплаванием. Опытные моряки были обязаны один год из четырех служить в Королевском флоте. Начиналась эта служба с двадцати лет, а кончалась в шестьдесят. За это они в старости получали пенсию. Таким образом король получил в свое распоряжение 60 тысяч надежных моряков. Благодаря стараниям Кольбера Людовик XIV в первые двадцать пять лет своего правления был силен в океане почти так же, как на суше.

Итак, Кольбер ускорил развитие французских финансов, промышленности, торговли, торгового флота и военного флота. В его лице крупная буржуазия, для которой были характерны надежность и созидательная творческая сила, получила настоящую возможность показать, что она может совершить для страны. Больше, чем любой другой министр, он был творцом славы своего короля. Однако еще при своей жизни он увидел, что многое из созданного им разрушено. У короля голова закружилась от гордости, побед и «славы». В казне опять был дефицит. Людовик больше не доверял министру, который все время читал ему нравоучения о том, как необходимы мир, экономия и развитие очень прозаических и будничных промышленных проектов. Кольбер умер в 1683 г., когда Франция уже вступила в первую из того ряда губительных войн, которые позже разрушили ее процветание.

Агрессивная военная политика Людовика XIV привела к полному преобразованию французской военной системы. Во Франции это произошло раньше, чем в других крупных государствах; в значительной мере именно поэтому французские войска до 1700 г. сражались так успешно. Ришелье своими энергичными нововведениями проложил путь к реформе армии, но военная машина монархии Бурбонов была усовершенствована лишь при жизни следующего поколения. Основным изменением, конечно, было то, что постоянную регулярную армию сменили армии, набиравшиеся на время в случае войны. Руководил всеми этими нововведениями Лувуа.

Без гениального Кольбера Франция не могла быть такой богатой, чтобы выдержать грандиозные проекты Людовика XIV. Без гениального Лувуа попытка осуществить эти проекты была бы невозможна в военном отношении.

Отец Лувуа был одним из государственных секретарей при Мазарини. В 1666 г. сын сменил своего отца на высоком посту канцлера. Он был гораздо моложе Кольбера, но был очень похож на него бесстрастием, страстью к усердной и трудной работе и любовью к порядку. В отличие от Кольбера он никогда не рисковал делать то, что могло лишить его расположения повелителя-короля, и потому не выступал против расточительности двора и особенно против ненужной траты государственных денег при постройке Версаля. Напротив, он постоянно льстил королю и этим путем вскоре приобрел на Людовика гораздо большее влияние, чем имел министр финансов. Известно, что он бывал жестоким, несдержанным и грубым. Именно ему приписывают идею для обращения протестантов в католичество принудительно размещать солдат на постой в протестантских домах, а также мысль о разорении Пфальца, то есть два самых грязных пятна на истории правления «короля-солнце». Однако никто не может отрицать, что Лувуа был талантливым военным секретарем. До него даже в таком большом и могучем государстве, как французская монархия, обычно основную часть армии распускали сразу после заключения мира. Когда начиналась новая война, ее первые дни уходили не на сражения. Сначала надо было долго и с трудом созывать войска, отыскивать знающих свое дело офицеров, по ходу дела придумывать структуру новой армии и т. д. Если враг нападал внезапно и был лучше подготовлен, положение быстро становилось отчаянным. А с тех пор как шведский король Густав-Адольф в своих немецких кампаниях доказал, что военное искусство можно поставить на почти научную основу, время, нужное для подготовки умелых офицеров и солдат, значительно возросло. Это неизбежно приводило к двум решениям: 1) готовиться к войне нужно в мирное время; 2) вся королевская армия должна быть постоянной.

У Людовика XIV в 1661 г. уже были постоянные войска, которые вызывали достаточно сильную зависть у других королей; а именно домашние войска (maison du roi), то есть великолепный гвардейский корпус, и двенадцать постоянных полков пехоты. На этом фундаменте Лувуа построил огромную военную структуру. В 1670 г. в армии было уже примерно шестьдесят пехотных полков, около 1690 г. их стало девяносто восемь. К началу Войны за испанское наследство (1701) у Людовика было двести полков – почти невероятное число для того времени. Некоторые из этих полков, конечно, были созданы из-за чрезвычайной ситуации. Но и в дни мира великий монарх ежедневно отдавал приказы 47 тысячам кавалеристов и 127 тысячам пехотинцев. Все они были должным образом размещены в казармах и вооружены и получали все необходимое согласно хорошо разработанной системе обеспечения. Ни у одного короля в Европе не было ничего равного этой военной структуре для мирного времени.