через край обрыва, заглядывая в его нутро, чувствуя, как неверие и боль мощными челюстями вгрызаются в нутро. Тут же меня обдало немыслимой радостью, которая заполнила, затопала с головы до пят. И представить себе не могла, что настолько сильные и диаметрально противоположные эмоции могут сменять друг друга с такой скоростью. Но радость моя была оправдана, Габриэль оказался живым. 

Он висел, ухватившись за какой-то торчащий корень совсем как я, сорвавшись в Иврийский разлом.

- Помоги… - выговорил он.

Я перегнулась еще ниже, протянула руку, стремясь достать до брата, до его раскрытой, протянутой ко мне ладони. Рычала, хватаясь за растущую траву, чтобы не слететь вниз, тянулась изо всех сил, но никак не могла ухватить его пальцы. Понимала, Габриэль слаб физически, долго удерживать себя он не сможет. У меня есть минута, не больше, чтобы вытащить его. Сейчас бы веревку, но ее не было. Вскочила, стремглав стала срывать с себя камзол, буквально выдирая пуговицы, намотала конец одного рукава себе на ладонь схватила покрепче и уже готова была кинуть эту спасительную замену веревки брату, как…

За моей спиной раздался звук камнепада, треск земли, пронзительно завизжала маркиза Грюг. Я инстинктивно обернулась, успела заметить, как в новый разлом срывается госпожа Ланви, на лету пытаясь ухватиться хоть за что-то, цепляет графа и тянет его за собой. Новая порция ужаса разорвалась внутри меня, оглушая, выедая все другие чувства. Один шаг, и я заглядываю в еще одну пропасть. Там, вогнав в откос магический шип висел Давара, цепляясь за его пояс болталась на нем Ланви, крепко ухватив за руку, раскачивающуюся, как тряпичная кукла, - Грюг.

- Магия истончается, - захрипел Камаль. - Новый шип не могу призвать, тут заклинание не работает. Помоги!

Его новоприобретенные крылья безвольно висели, лицо налилось алым от натуги, было заметно, что он изо всех сил пытается не дать магическому шипу развеяться. Я не могла успеть спасти и брата, и графа с Грюг и Ланви, нужно было выбирать. Осознание неизбежности выбора разорвало меня на части, злые слезы беспомощности и отчаяния хлынули из глаз.

“Выбирай… Выбирай… Решай скорее!” - зашептали вокруг меня. 

“Сделай выбор... Одна родная жизнь или три чужих… Выбирай…” - слова звучали внутри меня, барабанили быстро-быстро, как капли проливного дождя по черепичной крыше. 

Я взревела, как раненый зверь, выворачивая этим криком душу, понимая, что какое бы решение не приняла, буду жалеть о содеянном всю оставшуюся жизнь, рванула к краю, упала на землю, сбрасывая камзол свободным рукавом вниз.

- Хватайся! - выпалила я, давясь жгучими слезами, и уперлась ногами в землю, готовая тянуть тяжелую ношу.

Крепкая мужская рука вцепилась в ткань. Меня чуть поволокло вперед, но я удержалась, напрягла каждую мышцу так сильно, что все тело пронзило болью. Старалась не обращать на это внимания, молясь всем стихиям, чтобы нитки, скрепляющие детали камзола, выдержали, не разошлись. Перекатилась на спину, закидывая рукав на плечо, пыхтя и рыча, подняла туловище, наклонилась вперед, почти утыкаясь лбом в землю. Этого оказалось достаточно для того, чтобы граф Давара зацепился за край, подтянулся, снова почувствовал магию и подтолкнул себя воздухом вверх, выволакивая из разлома Ланви с маркизой.

В тот же момент, как ощутила отсутствие натяжения, поняла, что мои спутники в безопасности, рванула вперед, к обрыву, надеясь, что Габриэль еще там, еще жив, дотянул, не упал, справился… И он был.

- Хватай! - выдохнула я, кидая к нему камзол.

Но брат не дотронулся до ткани, даже не взглянул на нее. Вместо этого улыбнулся, странно, немного зловеще, чужой, посторонней улыбкой, от вида которой кровь застыла в жилах. Я замерла в недоумении. Габриэль разжал пальцы, выпуская корень, но не упал. Он раскинул в стороны руки, зависнув на месте и стал истончаться, превращаясь в сгусток серого тумана. 

“Хороший выбор, - прошуршали голоса. - Три больше одного… Жертвенность во спасение…”

Похоже, я прошла свое личное испытание. Вот только с голосами была не согласна. Ощущала себя мерзко, искренне считая, что предала брата, хоть и ради спасения троих.

Туманный облик Габриэля лопнул, клубы серой мглы резко стали расширяться, поднимаясь вверх, и стремительно переваливаясь через край разлома. Они поглощали все вокруг, погружая меня в свое непроглядное нутро. И за это я была благодарна, потому что никто в этом туманном мареве не мог видеть, как я мелко дрожу всем телом, захлебываясь истеричными слезами, стараюсь подавить всхлипы. Происходящее здесь, на тропе было странным и жестоким. И я мечтала только об одном: чтобы все поскорее закончилось.

Не знаю, сколько времени лежала вот так, объятая пеленой, не видя ничего и никого вокруг. Но достаточно для того, чтобы привести мысли в относительный порядок, дать просохнуть слезам, убедить себя в том, что на самом деле Габриэля здесь не было, что он остался там, в столице, в Нефритовом саду, живой и невредимый. А когда туман рассеялся, стало ясно, что и никаких разломов не было, земля не расходилась гигантскими трещинами, передо мной стелился аккуратный ровный зеленый луг. 

- Цинтия! - бросился ко мне Камаль, как только смог различить в развевающемся тумане. - Ты как?

- Нормально, цела… - сбивчиво ответила графу.

- Ну успокойся, все хорошо, - шептала рядом Ланви, сидя на земле, обнимая и гладя по голове рыдающую Грюг. - Ты - молодец, правильно сделала, что мою руку отпустила, спасла… И ни в какую лаву огненную ты не падала, это просто мираж был, наваждение… Почудилось и прошло… Тише, тише… Не плачь!

Похоже, маркиза тоже прошла свое испытание, проявила ту самую “жертвенность во спасение”. Нужно было двигаться дальше, но никто из нас сейчас на это был не способен. Мы все собрались в кружок, развели зачем-то средь бела дня магический костер и долго смотрели на его пламя. В путь мы двинулись только через несколько часов.

И уже через несколько сотен шагов я снова отчетливо услышала детский плач и короткое, но отчетливое “помогите”, произнесенное детским голосом. Все тут же стихло.

Мелькнула крамольная мысль: “Кто бы мне помог!”

Смеркалось, я шагала с трудом переставляя ноги, периодически улавливая бьющий по нервам детский плач и просьбы о помощи, краем глаза отмечая, что в эти моменты маркиза вздрагивает и закусывает губу. Пыталась определить, откуда доносится голос, оглядывалась вокруг. Но везде, куда не глянь, разливалось бескрайнее зеленое травяное море, упирающееся в клубы уже привычного серого тумана.

Очередной вскрик “помогите” неожиданно оказался более четким и явным. Настолько, что можно было