Улей встретились на работе. Случайно столкнулись у входа в конференц-зал.

Это оказалось весьма кстати.

Я взял ее за руку и увлек в помещение. Закрыл за собой дверь, пока упрямица не опомнилась.

Прижал Ульяну к двери и обнял ладонями ее лицо.

От нее пахло полевыми цветами, глаза блестели, на губах мелькнула смущенная улыбка.

– Саш, ну не надо! Мы же в офисе! А если нас увидят вместе? – сбивчиво прошептала она, глядя на меня из-под длинных полуопущенных ресниц.

– Плевать на всех! Пусть знают, что теперь ты со мной, – выпалил я, жадно касаясь ее губ своими. А потом меня словно прорвало. Как будто организм наверстывал все, чего был лишен в эти дни.

Я целовал ее жадно, ненасытно, бесконтрольно. Почти уже не владел собой. Словно в какой-то лихорадке касался лица Ули, гладил кожу ладонями, вдыхал запах ее тела.

Как одуренно она пахла!

Мне хотелось оказаться как можно ближе. Сорвать ее чертову одежду прямо в этом зале и сделать то, чего я хотел все это время.

Безумно хотел!

От воздержания уже несколько дней ехала крыша. И я вдруг понял, откуда вся ярость и перепады настроения. Все от того, что я не мог получить ее. Хотя разговаривал и видел на работе.

– Я… я не тобой! – возмущенно проговорила Уля и попыталась вырваться из объятий. Но я не позволил упрямице сбежать. Сжал ее руки еще сильнее.

Да конечно! Уже со мной, хоть пока и не понимает этого.

Моя! Моя – и больше ничья!

– Пойми же ты меня, наконец. Я больше не могу делать вид, что ничего не происходит. Да, я влюбился, влюбился... как мальчишка. Со мной... со мной никогда не было подобного. Было, но не такое…

Я не мог подобрать правильные слова. Впервые в жизни я терялся, не понимая, что говорить гордячке.

Все мои прежние приемы с ней не работали. Она видела меня насквозь. Каждую уловку, каждую попытку завоевать ее расположение. Но сейчас я как никогда был честен и лишь использовал прошлый опыт, чтобы добиться того, чего жаждал больше всего в этой жизни.

Я никогда так не жаждал женщину! Почему-то опять с грустью вспоминал Элен и понимал, что не любил ее. Восхищался, был влюблен, как влюбляются молодые мужчины в роскошных и недоступных. Но никогда не любил… 

А вот Улю… Улю я любил всем своим существом, каждой клеткой, каждым нервом.

Ее запах пьянил, тепло кожи ввергало в состояние эйфории…

Я ощущал себя абсолютно неадекватным и одновременно вполне адекватным, потому что это было правильно – желать ее.

В паху опять заныло от тяжести. Это состояние преследовало меня давно. И я даже чуть отпрянул от Ули, заставив себя очнуться. Если я сейчас хвачу лишку, придется начинать все с начала.

– Я хочу, чтобы ты сегодня поехала ко мне, – сказал уже более мягко, чтобы не напугать. – Очень хочу. Ты ведь и сама не против? Я вижу!

– Сегодня точно ничего не получится. Я сейчас уезжаю на суд.

Черт, а я и забыл, что на сегодня у нее свои планы… Уля ведь говорила, что ей нужно ехать на заседание… Даже отпросилась пораньше.

В нашем захолустье своего суда не было, а до областного центра около часа езды.

Но одновременно с этим пришло и другое понимание.

Она мне не отказала! Она не сказала, что не поедет ко мне!

Или я ослышался?

Сердце подпрыгнуло и забилось под самым горлом. Кровь ударила в виски.

Сегодня она будет моей! Нужно лишь запастись терпением до вечера.

– Я поеду с тобой на суд. Дорога не близкая. И не спорь. Свою машину можешь оставить на территории. Федор Терентьевич за ней присмотрит.

– У тебя своих дел полно! – запротестовала эта неисправимая упрямица.

– Мои дела подождут, – отрезал я. – Через час я за тобой зайду. Ты ведь отказываешься, чтобы я помог тебе с адвокатом. Поэтому я просто послушаю на заседании. По себе знаю, что это процесс неприятный, после которого нужна поддержка. Так что не спорь!

Я все же добился своего.

Ей пришлось со мной согласиться. Уля, и правда, нуждалась в мужской поддержке. Хоть и не желала в этом признаваться.

И вскоре мы с Ульяной вместе выехали с завода на моей машине.

Все эти дни мы с Ульяной встречались лишь мельком, а общались и вовсе исключительно по телефону. Она пряталась, закрывалась. Снова пыталась ускользнуть.

Я прямо видел, как Уля радикально сократила время наших контактов. Отвечала коротко и по делу, чуть что стремилась «повесить трубку». Огораживалась за мнимыми и реальными заботами.

Стоило нам столкнуться в коридорах завода, как ее словно ветром сдувало.

И я не понимал причины. Я ведь видел, как в ее глазах загорался огонек, когда мы оставались наедине...

Вот как сейчас, после поцелуя.

Видел, как она сама тянулась, дрожала в моих объятиях.

Я знал, чувствовал, что не безразличен ей. Недаром столько общался с женским полом. Такое невозможно ни с чем перепутать.

Но я не мог забраться в мысли к Уле, чтобы наконец разобраться, почему она сама старается отдалиться, не впустить меня в свою жизнь.

А сейчас мне будто удалось пробить небольшую брешь в ее обороне.

И я не собирался останавливаться.

День выдался прохладный. Ветер гонял по небу тяжелые тучи, словно играл ими в футбол. На деревьях оставалось все меньше листьев. Несколько недель – и вовсе останется лишь жесткая паутина голых ветвей. Но местами лес все еще радовал красками.

Трасса оказалась довольно свободной. И это позволяло мне поворачиваться к Ульяне, смотреть на нее, разговаривать…

Уля уже не возмущалась, что я настоял, чтобы поехать с ней вместе. Ее настроение заметно приподнялось. Уля даже улыбалась и делилась новостями. По работе и не только. Рассказывала о коллегах.

– … Так вот Наталья жутко ревнует Сержа к Юле. А после того, как тот намекнул секретарше, что подарит машину, Наташа и вовсе сама не своя, – закончила она свой рассказ. – Она ведь разведенная давно. Серж сначала к ней проявлял внимание, вроде бы даже намекал… Вот Наташа и настроилась…

– Что? Машину? – Я мотнул головой.

Еще вчера Ламбер рассказывал, что у него совершенно нет денег. Что все его сбережения пошли на мой завод. А его отец больше не дает ни евро.

А тут, оказывается, собрался кого-то машинами одаривать.

Хм… Это уже интересно. В голове будто срабатывала тревожная