некоторых соседей подговорила вступиться за нее, когда начала судиться. Более чем уверен, без взяток тут не обошлось. Показания соседи давали странные, противоречивые. И на вопросы судьи порой отвечали невпопад. Словно не успели придумать ложь, а правду сказать было нельзя.

Казалось, в том доме находилось что-то ценное для Надежды!

– Вам еще дадут слово, чтобы высказать свое мнение! – осек ее судья. – Еще одно замечание, и я выпишу вам штраф...

– Вы ведь знаете, что у меня родился ребенок… Вот все документы. И копии платежек за несколько последних лет...

Родился ребенок…

Мои мысли мгновенно переключились.

Я думал. Вертел в голове последние слова.

У Ульяны не было постоянного мужчины, это я уже давно уяснил. Но какие-то ведь присутствовали в ее жизни? Не может быть, чтобы она все это время жила как затворница!

Уля скрывала от меня буквально все, что касалось десяти лет, прошедших с момента, когда я посадил ее в такси, чтобы вернуться к друзьям.

Думай, думай, Орлов, в чем подвох!

Она ведь соврала про возраст сына. В тот момент мне было неважно – сколько конкретно лет мальчугану. Внешне я бы никогда не определил.

Но Уля так старалась убедить! Повторяла и повторяла! Подчеркивала!

Сердце сжалось от догадки. Сначала едва ощутимо. А потом будто железными обручами сдавило. Сдавило – и не отпускало.

А что, если Митюшка – мой сын?

Вдруг я и есть тот подонок (как я иногда называл про себя отца Димки), который бросил Ульяну беременную?!

Мне вдруг стало не по себе. Это ведь могло оказаться правдой?

Тогда все сходилось. Неприязнь Ули, ее нежелание со мной общаться поначалу… Ее побег сразу после того, как я выпытывал у Димки подробности жизни его мамы и ее семейного статуса.

Что она тогда кричала? Держись подальше от моего сына! От сына! Не от нее! Она все время упоминала Димку. Хотя на тот момент, ребенок интересовал меня в последнюю очередь. Именно в плане общения или чего-то еще. Говорят: у кого что болит, тот о том и говорит…

Значит, у Ули болело...

В голове словно складывался пазл.

Один факт за другим. Они ложились ровно и наконец-то хорошо стыковались друг с другом. Все то, что я совершенно не понимал в поведении Ули и объяснял себе просто ее энергичной, немного вспыльчивой натурой, вдруг обретало глубинный смысл.

Мы ведь действительно похожи с ее сыном. Хотя многие черты Димка унаследовал от матери. Мы оба темноволосые и голубоглазые.

Я снова воссоздал в памяти образ мальчишки. И вдруг ясно увидел в нем самого себя.

Я думал об этом все эти дни, с того момента, как узнал про истинный возраст парнишки. Но почему-то боялся спрашивать Димку, когда он точно родился. Будто внутренний ступор возник. И резко слетел именно сейчас.

Я боялся, что все мои догадки окажутся неверными. Что я только напрасно себя обнадеживал. Боялся разочарования.

Лишь поэтому я специально не смотрел в личном деле Ульяны дату рождения мальчишки, хотя мог бы давно это сделать. Да и была ли она там? Я не помнил. Кажется, наш отдел кадров вписывал только имя.

Я так зациклился на самой Ульяне, что больше ничего не замечал…

Мысли раздразнили воображение.

Если бы все оказалось именно так, как я себе надумал! Это стало бы для меня лучшей новостью за все последние годы.

Стало бы настоящим подарком судьбы, которая так старательно мстила мне за прошлые промахи.

Мы не просто так снова встретились с Ульяной. Было в этом нечто мистическое, словно высшие силы хотели снова нас соединить.

Я никогда не верил в подобную чепуху.

Всегда был реалистом.

Мне нужны факты. Я обязательно узнаю, так ли все, как подумалось. Хватит огораживаться от догадок. Вдруг я прав?

Я уже почти не слышал, что говорит судья. Поэтому усилием воли заставил себя переключиться. Все же я неплохо разбираюсь в юриспруденции и могу помочь Ульяне выиграть процесс.

Но дело опять затянулось…

Судья объявил, что заседание окончено. Предстоял еще один суд.

Ульяна вышла из зала бледной и несколько расстроенной. Хотя и старалась не подать вида, что ее беспокоит сложившаяся ситуация, и даже натянуто улыбалась.

Но я видел ее состояние.

– Ну что, все не так уж и плохо. Если бы суд хотел отдать все твоей родственнице, то уже бы закрыл дело, – постарался я взбодрить свою спутницу.

– Чего-то не хватает. Какой-то зацепки. Но не могу понять, чего именно.

– Я помогу, если ты не против? Покажешь мне документы по делу? – осторожно предложил я. 

– Не знаю. Я подумаю над твоим предложением. Ты и так много для меня сделал. Не хочу чувствовать себя твоей должницей.

– Ты ничего мне не должна. Я просто хочу помочь, как друг… и как мужчина, который тебя любит, – напомнил я аккуратно, чтобы не пугать Улю своими чувствами, в которые она упорно не желала верить.

– Ладно, поехали домой. И так уже поздно.

Я даже не удивился, что она тактично съехала с темы. Ожидал чего-то подобного. Хотя в глубине души надеялся на иное.

– А может, зайдем в кафе? Перекусим перед дорогой? – примирительно предложил я.

Уля неожиданно согласилась.

Я плохо помнил город, тем более, за несколько лет он прилично отстроился и изменился. Но все же основное оставалось в памяти.

В центре должно найтись много подходящих мест. Сегодня будний день, и вряд ли кафе переполнены.

Мы сели в машину и отъехали от суда. И я взял направление на главную улицу города, что находилась в нескольких кварталах.

Вывеска с мерцающими огоньками привлекла внимание. Я остановился сбоку от дороги, в разрешенном месте. Оббежал машину и подал Ульяне руку.

Я чувствовал себя счастливым. Окрыленным надеждой, что все сложится именно так, как мне мечталось. Мало того! Все, возможно, куда лучше, чем я предполагал. Но всему свое время. Еще немного – и я выясню правду.

Мы присели за свободный столик. Официант тут же принес меню и предложил напитки. Я выбрал кофе, Ульяна – успокоительный ромашковый чай.

– Скажи, а эта ваша Надежда Петровна и раньше претендовала на дом? – осторожно подвел я Ульяну к неприятной теме.

– Что ты! Она вообще к нам почти не заходила. Особенно после того, как поругалась с моим отцом. Хотя у них с бабушкой общие дедушка и бабушка. Такое чувство, что она делает это назло! Просто, чтобы мне как следует насолить.

– Или