Но факт есть факт: в последнее время нейрохирург одержал вней верх над женщиной, причем победа оказалась столь бесспорной, что Роуаннедоумевала, с чего это она вдруг вспомнила сегодня о своих прежних партнерахпо сексу. Возможно, в этот раз она не так сильно устала, как обычно. Илипричиной тому утонувший красавец, которого ей удалось вытащить с того света?Даже тогда, на палубе яхты, мокрый, бледный, со слипшимися на голове темными волосами,этот Майкл Карри был совершенно неотразим Вот почему вспыхнувшее внутри Роуанстрастное желание было на удивление сильным.

Да, если вспомнить их девчоночий школьный жаргон, этот Майкл– парень «просто помереть», поистине восхитительный и полностью соответствуетее типу мужчины. Он был не из тех завсегдатаев калифорнийских гимнастическихзалов, обладателей чрезмерно накачанных мускулов, неестественного загара икрашеных волос. Нет, этот сильный человек явно вышел из рабочей среды. Аголубые глаза и веснушки на щеках делали его еще более очаровательным. Роуанбуквально сгорала от желания поцеловать каждую веснушку.

Ну что за ирония судьбы: выловить из моря превосходныйэкземпляр мужчины, о котором всегда мечтала, и только лишь затем, чтобы тут жеобнаружить, что он абсолютно беспомощен…

Роуан остановилась перед входом в отделение интенсивнойтерапии, осторожно открыла дверь и, войдя внутрь, ненадолго замерла, оглядываястранный, застывший в ледяной неподвижности мир палат, похожих на огромныеаквариумы. Здесь под пластиковыми кислородными колпаками в сонном забытьилежали изнуренные страданиями пациенты, опутанные бесконечной сетью трубок икабелей, тянущихся к попискивающим мониторам.

Мозг Роуан сразу же переключился на цель ее прихода сюда.Мир за пределами отделения перестал существовать, как он переставалсуществовать за стенами операционной.

Она подошла к освещенному люминесцентной лампой письменномустолу и слегка коснулась рукой плеча медсестры, склонившейся над кипой бумаг.

– Добрый вечер, Лорел, – прошептала Роуан.

Женщина подняла на нее удивленный взгляд, но, узнав Роуан,улыбнулась:

– Доктор Мэйфейр, надо же, вы до сих пор здесь.

– Просто зашла взглянуть.

К среднему медперсоналу Роуан относилась намного мягче, чемк докторам. С самого начала своей интернатуры она проявляла максимальноеуважение к медсестрам и сиделкам, делая все возможное, чтобы хоть в какой-томере заглушить в них известное презрение к женщинам-врачам. Надо отметить, чтов данном случае ею руководили не только эмоции, но и трезво выверенный,безжалостный расчет: все те, от кого так или иначе зависели жизнь и здоровьепациентов, должны работать с максимальной отдачей, столь же самоотверженно, каки сама Роуан.

Войдя в первую палату, Роуан остановилась возле высокойблестящей металлической кровати – этакого чудовища на колесах, – накоторой лежала последняя прооперированная в тот день Роуан пациентка. Женщинапопала в автокатастрофу. Бледная, с громадным белым тюрбаном из бинтов наголове, она походила на мумию – единственными признаками жизни были лишьнегромкое монотонное попискивание приборов и перемигивание неоновых лампочек. Кее носу тянулась тонкая прозрачная трубочка, а через иглу, плотно закрепленнуюна запястье пациентки, в вену капала глюкоза.

Лорел потянулась, чтобы снять график состояния больной,висевший в изножий кровати. Роуан покачала головой: не надо.

Словно возвращаясь из другой жизни, женщина медленно открылаглаза.

– Доктор Мэйфейр, – прошептала она.

По телу Роуан пробежала приятная волна облегчения. Она сновапереглянулась с медсестрой и с улыбкой тихо произнесла:

– Я здесь, миссис Трент. Вы очень хорошодержитесь. – Потом осторожно обхватила пальцами правую рукупациентки. – Да, очень хорошо.

Глаза женщины медленно закрылись, словно лепестки цветов.Приборы вокруг кровати продолжали петь все ту же песню.

Роуан удалилась так же беззвучно, как и вошла.

Бросив взгляд в окно второй палаты, она увидела фигурудругого пациента: смуглокожего мальчишки, тощего, как тростинка. Стоя наплатформе, он пошатнулся, потерял равновесие и упал под колеса пригородногопоезда. Последствием черепно-мозговой травмы стала полная слепота.

Этого парня Роуан оперировала в течение четырех часов,сшивая тончайшей иглой кровоточащий сосуд, а затем устраняя другие повреждениячерепа. В отделении для послеоперационных больных парнишка еще находил в себесилы шутить со стоящими вокруг него врачами.

Сейчас Роуан, сощурившись, внимательно следила за едвазаметными движениями спящего пациента: вот дернулось под простынями его правоеколено, а вот приподнялась ладонь правой руки, когда он поворачивался на бок…Слегка высунув язык и едва шевеля сухими губами, мальчик что-то шептал во сне.

– Идет на поправку, доктор, – прошептала сзадимедсестра.

Роуан кивнула. Однако она знала, что через несколько недельу парня начнутся припадки. С помощью лекарств их можно будет ослабить, ноэпилептиком он останется до конца своих дней. Впрочем, это явно лучше, чемсмерть или слепота. Прежде чем что-либо предсказывать или объяснять, она будетждать и наблюдать. В конце концов, всегда есть вероятность, что она ошибается всвоих прогнозах.

– А как миссис Келли? – спросила Роуан,повернувшись лицом к медсестре и глядя ей в глаза.

Лорел была добросовестной и внимательной, и Роуан относиласьк ней с большой симпатией.

– Миссис Келли находит забавным, что у нее в головепо-прежнему сидят две пули, и говорит, что чувствует себя заряженнымревольвером. Она не хочет, чтобы ее дочь уходила. К тому же миссис Келли желаетзнать, что случилось с тем «уличным подонком», который стрелял в нее. Еще ейнужна дополнительная подушка, а также телевизор и телефон в палате.

Роуан негромко одобрительно рассмеялась.

– Хорошо. Быть может, завтра, – сказала она.

Оттуда, где стояла Роуан, ей была хорошо видна миссис Келли,разговаривавшая с дочерью. Не в состоянии оторвать голову от подушки, онавозбужденно жестикулировала правой рукой, а дочь, худощавая усталая женщина,опустив веки, кивала в такт каждому ее слову.

– Она очень заботливо относится к матери, –прошептала Роуан. – Пусть остается в палате столько, сколько захочет.

Медсестра кивнула.

– Ну что ж, Лорел, я прощаюсь с вами допонедельника, – сказала Роуан. – Не знаю, понравится ли мне этотновый график.

– Вы заслужили отдых, доктор Мэйфейр, – улыбнуласьв ответ медсестра.