— Да ты сама на себя не похожа! — ругался брат. — Скажи, что с тобой происходит? Я же вижу. Почему ты мне не доверяешь?

Алеора тревожно смотрела на меня и каждый вечер просила рассказать:

— Фейка, ты думаешь, я не вижу, что ли? С тобой что-то происходит. Доверься мне, — требовала она, как и брат. — Вместе мы что-нибудь придумаем. Я на твоей стороне.

— Со мной все в порядке, — огрызалась я.

— Угу, — согласно кивала Алеора. — Ты не высыпаешься ночами, потеряла интерес ко всему вокруг. Учеба тебя не интересует, парни тебя не интересуют, чужие проблемы тебя не интересуют. Я, твой брат, твои друзья, все, что у нас происходит, тебя не интересует. Даже Рагнар, твоя первая и вечная любовь, тебя перестал интересовать… Сколько я прошу тебя составить мне компанию в походах по магазинам?.. Где это видано, чтобы молодую девушку не интересовали наряды, а? Хватит от меня отмахиваться. Это похоже на серьезную влюбленность. Колись, в кого?

Моя подруга, с которой мы дружны с семи лет, требовательно ждала ответа. Кому я еще могу довериться, кроме нее?

— Если бы… Все еще хуже, — простонала я и рассказала подруге детства все от начала до конца.

Алеора внимательно слушала, сокрушаясь и негодуя по мере повествования.

— Вот же козел, — сокрушалась она по мере повествования. — Чучело драконье. Бесчувственный эгоист и дурачина. Не понимает своего счастья.

— Не знаю, что мне делать, — развела я руками, признавая свое бессилие.

— Как что? — вскочила взбудораженная рассказом подруга. — Мстить.

Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Ты должна отплатить ему той же монетой. Дать ему почувствовать все те муки, что испытываешь ты.

— И каким образом? — горько усмехнулась я. — Трахаться с кем-то, только чтобы досадить дракону, я не намерена.

— С кем-нибудь, конечно, не надо, — согласилась Алеора. — А если с кем ты хочешь?

— Я ни с кем не хочу, — ответила я.

— Подумай. Хотя бы поцелуй от кого-нибудь ты вытерпела бы? Тогда дракон будет чувствовать то же, что и ты. И в следующий раз десять раз подумает, прежде чем…

Она не закончила, но и так было понятно. Не знаю, отвечать тем же на любую обиду — плохая практика, с учетом всех нюансов. В этом я уже смогла убедиться, сумев сильно обидеть Дрейка и не особо причинив ущерб дракону. Да и отомстила я ему всего однажды — и теперь расхлебываю. Но когда в очередную ночь он кого-то драл, а я все это ощущала на себе, я решила, что все, хватит. Пора начать жить своей жизнью.

Кайл все еще на что-то надеялся, но я решила не давать ему ложных надежд, чтобы потом не было так горько на душе, как после ситуации с Дрейком. Меня мучила вина перед ним. Мне он плохого ничего не сделал, а я обошлась с ним жестоко. Я нашла его на работе.

— Дира Досифея? — подняв глаза на меня, холодно спросил Дрейк. — Вы по делу?

— Нет, Дрейк. Я пришла извиниться.

Он встал и молча вышел.

— Дрейк! Дрейк! — побежала я за ним. — Прости, это было очень жестоко с моей стороны.

— Да, именно, — подтвердил он, не глядя на меня, и быстрым шагом скрылся с моих глаз.

Я смотрела ему вслед, чувствуя горечь, разливавшуюся во мне расплавленным металлом. Хотелось бы выплюнуть, забыть, но невозможно. Она впитывалась, как едкий запах чеснока, которого хватает лишь дольки, чтобы его запах преследовал тебя несколько дней везде и всюду.

Поэтому я решила последовать совету бабушки. Если уж сама все кругом порчу, послушаю старших родственников. Стоило показать свою благосклонность магистру Трамарису, времени он терять не стал.

Тут же пригласил на свидание. Все было довольно мило. И оборотень старался как мог, и я держала маску легкомысленной кокетки. Но в душе как будто засел какой-то крюк, дергавший время от времени и не дававший полностью забыться и расслабиться.

На прощанье я подставила губы для поцелуя. Трамарис впился в них жадно, как будто только этого и ждал. Вообще, страсти ему было не занимать. Наверное, встреться он мне до всех событий…

Вот поступила бы я в академию на год раньше, как планировала… Или не занесло бы дракона этим летом в нашу глушь… Все, что запланировали родственники, произошло бы естественным путем.

Оборотень-рысь по-кошачьи мурчал при положительных эмоциях, его вибрирование почти походило на драконье. Но почти — это не совсем то же самое. Я не могла придраться к оборотню-рыси ни по каким параметрам. Но между тем все мне в нем было «не до-». Почему? У меня не было на это ответа.

Но на жадный поцелуй я постаралась ответить так же страстно. Мне же надо как-то двигаться дальше в сторону от страданий. Трамарис на этом не остановился. С тем же пылом шарил руками по моему телу. В какой-то момент я даже почувствовала отклик тела и порадовалась. Ненадолго. Потому что мой разум затопила ярость.

Не моя. Чужая. Животная, испепеляющая ярость волной пронеслась по телу. Каким-то странным отголоском в своей голове я уловила ругательства дракона в мою сторону.

— Ашшур? — мысленно удивилась я.

— Дуся? — не менее удивился голос в моей голове.

— Ашшур, что ты делаешь в моей голове?! Вон отсюда!

— Нужна мне твоя голова! — возмутился дракон. — Это ты залезла в мою!

Вот так с ним всегда. Во всем виновата я. У него. А у меня — он. И надо что-то с этим делать.

— Ашшур, — примирительно сказала я, — почему мы друг друга слышим?

— Я не знаю, — ворчливо отозвался дракон. — Это все связь избранных.

— Но до сегодняшнего дня я тебя только чувствовала. А сейчас — слышу.

— Чувствовала? — Голос дракона приобрел нотку растерянности. — Что ты чувствовала?

— Все. Твои эмоции, твою боль, твои ощущения. Твои занятия сексом…

Дракон молчал, но я почувствовала волну угрызения совести.

— Почему ты молчала? Надо было сказать.

— Как ты себе это представляешь? — мысленно спросила я. — Дорогой супруг, я тут чувствую, как вы трахаете других, не могли бы вы перестать этим заниматься. Так, что ли?

— Не важно, ты должна была мне сказать, — настаивал дракон. — Где ты? Нам надо поговорить.

— В академии. Но я не одна.

— Это я уже понял. И очень наглядно почувствовал. Я скоро буду, жди у входа.

У дракона как-то получилось отключиться.

Я постаралась как можно быстрее распрощаться с Трамарисом, который не рассчитывал на столь скорое расставание. Пришлось играть невинную дурочку, разомлевшую от первого поцелуя и желающую пережить столь сильное потрясение в одиночестве.