Естественно, не всем любителям нравилось танцевать, держа фрукт во рту, такой элемент сохранился только в классическим исполнении, но название осталось и суть танца — диалог между влюбленными — тоже.

Мы же с драконом после смены положений фигур танца не фруктом соблазнялись, а словно ядом плевались.

— А я думаю, что меня сюда потянуло, а это су… женая моя явилась, — заявил дракон в поступательном движении мне навстречу.

— Это было грубо, дир Ашшур, — скривилась я, задрав нос.

И музыка потребовала, чтобы теперь наступала на него я.

— Что ты делаешь в столице? — злобно спросил он, перехватив инициативу и сделав три шага в мою сторону, и наклонил вниз.

— Да на вас конечно же охочусь. — Я выпрямилась и обвила его ногой. — Все в этом мире крутится вокруг вас, чучело дураконища.

Я всем телом скользнула ящеркой по дракону, как положено по сценарию танца с соблазнительной улыбкой, вызвав взбешенный рык ящера. Глаза его из желтых снова превратились в бушующее пламя.

— Дуся, ты зря меня задираешь, — процедил он сквозь зубы, выделывая вокруг меня самцовые па, диктуемые танцем. Пока я стояла, гордо задрав голову, с сарказмом наблюдая за суетой вокруг меня.

— Да и цели такой нет, — равнодушно пожала я плечами. — Коли вам все равно — не реагируйте. Других советов для вас у меня нет.

Я закружилась, отдаляясь от него, ускользая из его рук. И когда это почти удалось, он притянул меня к себе одним движением под последний аккорд танца, так что наши тела соприкоснулись, вызвав бурю ощущений в различных частях тела, и глаза оказались хоть и на разном уровне, но рядом, как и губы.

Наши взгляды споткнулись на губах друг друга, чем взволновали не на шутку, и мы отшатнулись, как подростки, которых застали на месте преступления родители.

Мы вернулись за стол под ревнивые взгляды сегодняшних спутников. Вяло продолжили разговор. Когда Дрейк и спутница дракона, чье имя я не запомнила, да и не старалась, отлучились, драконище обратился ко мне:

— Помнится, в свое время ты испортила мое свидание, сегодня я испорчу твое.

— Да как хочешь, — пожала я плечами. — С учетом того, что у нас с Дрейком не свидание, мне все равно.

— А он об этом знает? — ощерился ящер. — Ты знаешь, почему он разорвал помолвку, на которую надеялись его родители? Мой друг бортанул племянницу короля из-за тебя, Дуся. Потому что мечтает сделать тебя своей женой. Хотел сделать тебе предложение и все рассказать еще в Бекигенге, перед отъездом.

— Но ты его отговорил, — предположила я.

— Конечно. Учитывая, что ты уже замужем. За мной. И вот ты снова на его пути. Сейчас как выкрутишься?

Сейчас узнаешь.

Друг… Дрейк тебе друг? Морской волк тебе друг.

Подошел Дрейк. Когда он сел, я обратилась к нему:

— Дрейк, простите, я чувствую вашу симпатию ко мне, но не могу ответить на ваши чувства. Потому что я уже замужем. За Ашшуром. Что, он не сказал вам? — «удивилась» я, когда лицо Дрейка вытянулось.

Он неверяще смотрел на меня, перевел взгляд на Ашшура. Я сняла браслет и показала метку.

— Вот брачная метка. У Ашшура такая же. Она появилась, когда мы переспали. На следующее утро Ашшур сбежал из Бекигенга.

Я видела, что каждое слово бьет как хлыстом по Дрейку. Он весь как-то скукожился, обмяк. Бросил на дракона взгляд, полный боли, обиды и презрения. И мне стало его жаль. Немного. Потому что я ни в чем перед ним не была виновата, но являлась причиной его боли. Но ненависть к дракону, желание причинить ему вред было сильнее.

— Я считал тебя другом, — хрипло выдохнул Дрейк.

Он встал, пошатываясь.

— Дрейк… — Ашшур тоже поднялся.

Но тот отшатнулся от него, выставив вперед руки. И ушел, оставив нас троих: меня, дракона и его спутницу.

Ящер перевел на меня злой прищуренный взгляд, в котором полыхало пламя. Из ноздрей повалил дым.

— Как же я тебя ненавижу… — процедил он. — Довольна, да? Чтобы мне отомстить, не пощадила даже того, кто в тебя слепо влюблен и готов положить к ногам все.

Я выдержала его взгляд, сцепив зубы. Но сердце от его слов кольнуло. Ненависть к дракону перевесила все остальное: тактичность, сострадание, воспитанность, дружескую симпатию к Дрейку… Все хорошее сдалось перед приступом ненависти к дракону. И по иронии судьбы — моему суженому.

— Ты ответишь за это.

Дракон кинулся ко мне, схватил за руку, поднимая со стула. Я испугалась. Не знаю, что он хотел сделать, придушить меня или прибить, но, встретившись взглядом на расстоянии нос к носу, мы неудержимо потянулись друг к другу.

Я растворилась в пламени его глаз, вспомнила, как его раздвоенный язык играл в моем рту, и сладкая истома пробежала по телу, я облизнулась. Пламя в его глазах вспыхнуло, словно туда подбросили дров, он жадно припал к моему рту.

Крепко сжимая руками мои руки, видимо так и не решив еще для себя, то ли заключить меня в объятия, то ли оттолкнуть, он наслаждался горячим, вырванным у ненависти поцелуем. А я не отставала, желая, чтобы его язык прошелся везде, по нёбу, по моему языку, не упуская ни единого места.

Мои руки, которые он держал, были на уровне его бедер, и я потянулась к ним, вцепившись так, словно они моя опора и без нее я упаду. Дракон рыкнул нетерпеливо мне в рот, я почувствовала бедрами, как наливается у него в паху и упирается в меня потвердевший орган, дракон затарахтел, издавая вибрирующие звуки.

И тут же оттолкнул меня.

— Тхэрова кукла. Меня тянет к тебе из-за метки, — выдохнул он.

Его спутница, ошеломленно наблюдающая за этой картиной, подошла к нему и дала пощечину. Ну я, не будь дурой, отвесила вторую с другой стороны и гордо удалилась вслед за грудастой.

Нет, нам с драконом нельзя встречаться, нас действительно физически тянет друг к другу, как магнитом.

Утром среди лекций в расписании затесалась физическая подготовка. Которую я ждала с нетерпением с самого появления в академии. Потому что ее должен вести моя первая детская любовь — орк Рагнар.

Проводя в детстве время у прапрабабушки Айнаны и прапрадеда Нангара в привольных степях, на которых властвовали орки, я слышала много восторженных отзывов о молодом воине Рагнаре. Он, по рассказам, представлялся безупречным персонажем древних легенд, что славили эпических героев и воспевали их подвиги, мужественность, бесстрашие и справедливость.

Нангару, как отцу всех степных орков, восточные племена пожаловались на перекатов, совершавших набеги на стоянки орков-кочевников и уводивших скот, а иногда женщин и детей. Молодой Рагнар, у которого играла кровь, вызвался устранить эту проблему, встав во главе войска. Зная ум и изворотливость молодого воина, Нангар согласился.