Нет, ну в самом деле, драконам не так-то просто что-то запретить, да еще так, чтобы они послушались.

— Магически запретила, — грустно вздохнул бронзовый дракон. — Есть у нее в арсенале заклинаньице… «Полный покой» называется. Ты не видишь, но вокруг моей комнаты барьер стоит, ближе, чем на сто метров без разрешения не подойти.

— И что, никто его не может снять? — заинтересовалась я, забираясь в кровать к бронзовому дракону прямо в одежде, и устраиваясь с максимальным удобством.

— Могут! — скорбно откликнулся он. — Но поднимется такой звон, что тут же сбежится вся Академия, а следом прибежит злобная Маргрит, и тяжелых больных станет на одного больше!

Я тихонько рассмеялась зловещему прогнозу и пристроила голову на укрытое одеялом плечо, чувствуя, как на мягких лапах ко мне подбирается сон.

Все же, я слишком мало сегодня спала, и слишком много пьянствовала с Алвисом… Посплю, пожалуй. А если кое-кто попытается встать — я это обязательно почувствую, не зря же плечо головой придавила!

И я почувствовала, как тяжелая ладонь легла мне на голову, как пальцы зарылись в волосы, беззастенчиво разваливая косу, а лба коснулись сухие горячие губы. Эйнар подо мной глубоко вздохнул и, кажется, тоже почти сразу уснул.

Проснулась я, когда за окном только-только стемнело. Вскинула голову, чуть щурясь, не сразу сообразив, который час, где я и что здесь делаю. Поднос на столе напомнил о переданных мне обязанностях, и я уже начала примериваться, как бы мне растолкать дракона, но при этом не нанести тяжких телесных повреждений несчастному больному, как губы Эйнара тронула ухмылка, а из-под ресниц лукаво сверкнула золотая радужка. Кажется, чем дальше, тем меньше подлая ящерица намеревалась скрывать, что нет-нет да считывает мои мысли. И ведь как филигранно! Ни разу не заметила…

Я расфырчалась и сползла с кровати, чтобы внимательно осмотреть фронт моих сиделкинских работ.

— Помоги сесть, — с некоторым усилием попросил вдруг Эйнар.

— А тебе можно? — я сверкнула настороженным взглядом.

— Тереса! Выгоню!

Я закатила глаза — ой можно подумать, можно подумать! И подхватила дракона подмышки, подтягивая вверх и помогая утвердиться на подушках. И куда его завтра Маргрит отпускать собралась? Он же на ногах не стоит.

— Это зелье, — процедил сквозь зубы Эйнар. — Чтобы не сбежал.

Я только задумчиво кивнула. И то верно! Не привязывать же его! (Потому что не сработает…)

— Есть хочешь? — Я взяла в руки одну из мисок с чем-то зеленым, пюреобразным и на диво вкусно пахнущим. Миска была теплая, не иначе как с подогревом.

— Хочу.

— Покормить?

Я откровенно подтрунивала, но дракон неожиданно покладисто кивнул:

— Покорми.

А вот на крае кровати примоститься не дал. Заставил вскарабкаться к нему на колени и с явным удовольствием утвердил ладони на моих обтянутых штанами бедрах.

— Открой ротик, а-а-а, — пропела я соловьем, от души зачерпывая ложкой ароматное варево.

Эйнар послушно открыл, а потом что-то неуловимо изменилось, у меня перед носом мелькнули клыки, раздался громкий треск, и я круглыми глазами уставилась на обломанный черенок у себя в руке. Дракон смачно, с хрустом пережевал и проглотил деревяшку и уставился на меня с ухмылкой, явно упиваясь моим замешательством.

Я перевела взгляд с огрызка на дракона и обратно и оскорбленно возопила:

— Мне Маргрит сказала — ничего, кроме того, что на подносе не давать!

— Ложка была на подносе, — педантично уточнила подлая рептилия, облизнулась длинным, даже, как мне показалось, раздвоенным языком и сделала вид, что примеривается к зажатому в моем кулаке черенку.

Я насупилась и спрятала деревяшку за спину.

— Хватит! Она мне голову ведь откусит! Вот как ты ложку, так она мне — голову! — Я многозначительно провела ребром ладони по шее.

— Наставникам по уставу запрещено откусывать адептам головы, — наставительно заметил ректор и вздохнул. — Иногда, правда, мы очень расстраиваемся, что кто-то додумался вписать это в устав.

Не сдержавшись, я хихикнула — столько скорби было на мужественном лице, — а потом расстроенно посмотрела в миску.

— Ну и как ты теперь будешь есть?

— А, там в шкафу еще есть ложки, — он махнул рукой в угол, но, когда я вознамерилась встать, удержал.

Я вскинула на Эйнара вопросительный взгляд, и снова провалилась в омут колдовских янтарных глаз, снова попалась на гипнотическую пульсацию зрачка, как рыбка на крючок. Только рыба бьется, пытаясь с него сорваться, а я — застыла, падая в этот взгляд, как в пропасть. А когда расплавленное золото драконьей радужки заполнило весь мир вокруг, а на шею мне легли сухие горячие ладони, я опустила ресницы и разомкнула губы, принимая поцелуй.

Эйнар целовал меня неторопливо, чувственно, даже, можно сказать, вдумчиво, подойдя к процессу со всей основательностью. Он покусывал мои губы, тут же ласкал их шершавым языком, заставляя гореть, то углублялся, то почти полностью отстранялся, щекоча кожу дыханием и невесомыми прикосновениями, а потом снова врывался в мой рот — лишая рассудка, полностью подчиняя себе.

И я опомнилась, только когда широкая ладонь вдруг легла на обнаженную грудь, выглянувшую в вороте невесть когда распущенной блузки, и чувствительно сжала сосок между костяшек пальцев. Я ахнула от маленькой молнии удовольствия, пронзившей тело, распахнула глаза и отшатнулась.

— Ты что делаешь! — возмутилась я почему-то шепотом, пытаясь вернуть блузку туда, где она должна быть. Руки ощутимо дрожали и делу не помогали. — Мы не можем!..

— Все я могу! — деланно оскорбился ректор, заставив меня залиться краской.

— Эйнар!!

— Тереса?

Вы только посмотрите, он мне еще и глазки невинные строит! Возьму сейчас и уйду! И пусть сидит тут один голодный. Нет! Не один! Я на него Маргрит натравлю, скажу, что лекарства пить отказывается! И режим не соблюдает! Вот!

С этими решительными мыслями я поднялась и… направилась к указанному шкафу за ложкой.

Я не сразу поняла, что происходит, и, когда меня кто-то резко тряхнул за плечо, вырвалась и совершенно машинально швырнула заклинание. Над головой раздался оскорбленный рык, и я, еле проморгавшись, увидела Маргрит, нависающую надо мной и мирно спящим Эйнаром, зловещей тенью.

— Как не стыдно, адептка Тереса! — упрекнула целительница, носком туфли откинув в сторону дымящуюся тушку призрачной летучей мыши.

— Извините, — покаялась я и тут же встревоженно уточнила: — Что-то случилось?

Утреннего гонга слышно не было, да и в покоях было темно. Я бросила взгляд в окно — горизонт только-только наливался бледно-розовым цветом.