Эва с опаской поглядывала на Макара, который уверенно гнал автомобиль, догадался или не догадался? Судя по поджатым губам и напряженным рукам, сжимающим руль — да. Судя по обручальному кольцу, поблескивавшему на пальце — нет. Или еще хуже. Ему все равно.

— Мы сейчас поднимемся к тебе, ты соберешь самое необходимое, и поедем.

— Куда? — Эва разглядывала Макара, а он продолжал хмуриться. — Я не поеду.

— Поедешь, Эва, — и быстро окинул взглядом, — тебе там понравится.

Эва узнала дорогу, и первой мыслью было отказаться.

— Макар, нет, я не хочу…

Он сбросил скорость и съехал на обочину, заглушая двигатель.

— Эвочка, тебе нужен свежий воздух и хороший уход, тебе еще месяц до родов. Здесь тебя никто не побеспокоит, можно гулять в лесу и возле речки. Я нанял помощницу по дому, ты будешь отдыхать и набираться сил. А когда твоя девочка родиться, ей здесь будет лучше, чем в загазованном городе. Пожалуйста, позволь мне позаботиться о тебе. Это дом моей матери, я так там и не бываю, — добавил он тихо.

«Твоя девочка, Мак», — хотелось сказать, но вместо этого она спросила:

— А Алена знает, что ты хочешь поселить меня здесь?

— Алена в Таиланде. Конечно, я скажу ей, когда она приедет, она ведь твоя сестра. Уверен, она будет рада, что ты нашлась. Позволь мне помочь тебе, Эва.

И ей ужасно захотелось позволить, пусть не надолго, но она так устала каждый день бороться в одиночку. Конечно, Эва не обманывалась в сестринских чувствах Алены, но на участие Макара она имела полное право, если не она сама, то ее дочь. Эва вспомнила то странное чувство, которое охватило ее сквозь полузабытье, когда Макар нес ее к машине. Как будто они одно целое — Макар, Эва и их девочка. И если совсем честно, ей было абсолютно наплевать на Алену.

Она просто поживет в этом доме, там и правда чистый свежий воздух. И она не станет ни на что претендовать, Макар счастливо женат, Эва не станет мешать их браку. Она просто позволит ему позаботиться о своем ребенке и обязательно скажет правду. Когда подвернется удобный случай. Точно не сейчас, когда он за рулем, а то еще врежется куда-то от неожиданности. И пока ей слишком больно смотреть на ободок обручального кольца, которое меткой горит на безымянном пальце его правой руки.

Мак мельком взглянул на часы — уже половина шестого, он совсем засиделся, а ему еще надо заехать в супермаркет за фруктами для Эвы. Она ничего не просила и очень неловко отнекивалась, когда Макар каждый час звонил и переспрашивал, не хочется ли ей чего-нибудь прямо здесь и сейчас. Столько сказано и написано о прихотях беременных, и ему отчего-то было важно, чтобы Эве вот так же сильно захотелось какой-нибуд селедки. Или персиков.

— Такое бывает только в самом начале беременности, Мак, — смеялась она, но все же, в ее шоколадных глазах каждый раз вспыхивали огоньки признательности, когда он привозил корзинки с киви, гранатами или спелыми манго.

Уже вторую неделю Эва жила в его доме — он так и остался только его, Алене там не нравилось, — и каждый вечер Макар ехал не к себе в городскую квартиру, а за город. Пришлось спешно пересмотреть график работы, сбагрить часть дел подчиненным, потому что на дорогу уходило немало времени, а ночевать там Макар оставаться не мог, хоть дом и был достаточно большим.

Он знал, чувствовал, что Эве это не понравится, и уезжал после обязательной прогулки по лесу, к речке и обратно. Мак выгуливал Эву, они гуляли медленно, часто останавливались отдохнуть, но Эве очень нравилось в лесу, а Макару было вообще без разницы, где гулять, хоть вокруг дома, лишь бы с ней.

Странное дело, Эва принимала его помощь безропотно, Мак был готов, что она будет сопротивляться, но нет. А вот от него самого отгораживалась, и он знал почему, знал и понимал. Он женат, Эва принимала его помощь как родственника, мужа сестры. А просто как Макара Демидова она его знать не желала, и на это была особенная причина.

Он выяснил, что тот долбодятел, которого бросила Эвочка, был женат. Мак старался особо не расспрашивать, чтобы лишний раз ее не расстраивать, но как-то так вышло, что они заговорили, и Эва достаточно зло ответила, что отец ребенка женатый мужчина. Макар едва сдержал радость, рвущуюся наружу, хоть это было нечестно по отношению к Эве, ей-то как раз было невесело. Но теперь он мог быть уверен, что Эва останется здесь и после родов.

Макар достал из багажника пакеты, занес на кухню, а сам пошел искать Эву. Он еще издали услышал, как она говорит, напевает и смеется. Подошел и прислонился к косяку, не желая палиться, тогда Эва застесняется, а ему так нравилось смотреть, как она играет со своей девочкой. Вернее, как бы дико это не звучало, с животом.

В первый раз Макар в полном смысле слова оцепенел, когда увидел, как на ее животе вверху вздымается бугор, затем перемещается к низу, а потом живот начал ходить ходуном, да так, что Эве пришлось обнять его и укачивать, ласково с ним разговаривая. Зрелище было из серии «Чужой».

— Тебе больно? — спросил потрясенный Мак.

— Когда она пинается больно, а когда потягивается, нет, — Эва странно посмотрела на него и спросила: — Хочешь потрогать?

Отказаться было неудобно, потому что пришлось бы признать, что ему реально страшно. И тогда Эва взяла его руку и приложила к очередному бугру. В ладонь толкнулось что-то настолько осязаемое, что Макар обалдел, а потом погладил ручку — да, наверное это была детская ручка, для ноги маловата.

— Ты, маленькая хулиганка, — сказал он, наклонившись ниже, и живот вновь затрясся, — ты чего разошлась, маме больно!

Эва смотрела на него как-то необычно, тепло, он вообще с удовольствием отмечал, как изменила ее беременность. Вместо колючей, ершистой девчонки Макар видел красивую девушку с мягким, задумчивым взглядом. Она все меньше пряталась за темными омутами, ее глаза светились счастьем, когда она смотрела на свой подпрыгивающий живот. Не говоря уже о том, каким привлекательным стало ее тело, и хоть эти мысли казались Макару чуть ли не кощунственными, он ничего не мог поделать со своим воображением, в котором гладил рукой все эти мягкие линии и плавные изгибы.

Ему очень хотелось опуститься рядом возле кресла, в котором она сидела, обнять ее, как раньше, прижавшись щекой к этой удивительной конструкции — части Эвы, в которой жила ее девочка. Но Макар знал, что она не позволит, треклятое кольцо делало его бесконечно далеким от Эвы, и в последнее время Мак все больше задумывался о том, что когда вернется Алена, им следует серьезно поговорить. Потому что как раньше уже точно ничего быть не может.

***

Эва ощутила тянущую боль и сделала глубокий вдох. Наверное, это все-таки схватки. Вообще-то рожать она должна была еще две недели назад, тот доктор так и сказал ей, ждем вас через несколько дней, а тут целых две недели прошло.

Макар развил бурную деятельность, договорился в платном роддоме о родах, почему она назвала ему срок тридцать шесть недель, а не сорок, Эва объяснить не могла. Но она так и не собралась с духом, чтобы признаться ему, что тот женатый мужчина, от которого она беременная, как раз и есть сам Макар. Может, потому что тот так недвусмысленно высказался в адрес отца ее ребенка, что теперь это было просто неудобно.