Я попрощалась с коллегами, вышла из редакции. Бесшумно подкралась к моей заклятой подруге, заглянула ей через плечо.

Ася крутила в ладонях непонятный маленький обломок цвета слоновой кости. Минуту я, прищурившись, пыталась его разглядеть. Совершенно неопределенный обломок. Я так и не смогла определить, что же это.

Когда мне надоело наблюдать за беспокойными Асиными руками, я тронула ее за плечо и сказала:

– Привет!

Эффект оказался неожиданным. Ася вскочила, метнулась прочь от скамейки с такой скоростью, что я даже не успела ничего понять. Повернулась ко мне и застыла, прижавшись спиной к стволу дерева. Лицо бледное, в глазах плещется самый настоящий ужас.

– Ася, ты что? – спросила я тихо. – Не узнала?

Ужас в Асиных глазах сменился настороженностью.

– А, это ты…

Она поменяла стойку «смирно» на позу «вольно».

– Это я, – подтвердила я. – Чего испугалась?

Ася криво ухмыльнулась и отлепилась от дерева.

– Да так, – ответила она неопределенно. – Не ожидала…

– А зря! – попеняла я. – О чем мы с тобой договаривались?

– О чем? – удивилась Ася.

– О том, что ты устроишь мне встречу с Азизом Алиевичем!

– О господи! – произнесла Ася невпопад. – Вот достала!

– То есть рассчитывать не на что? – уточнила я. – Свидание министров на яхте отменяется?

– Не до тебя ему сейчас, – грубо ответила Ася.

– Как знаешь.

Я пожала плечами.

– Не хотите – не надо! Только учти, что в этом случае я берусь за Дердекена вплотную!

Ася вздрогнула и посмотрела на меня так пристально, словно искала в моих словах скрытый смысл. Потом усмехнулась и сказала:

– Берись, берись…

Я озадачилась. Это было сказано с такой странной интонацией, которую я даже не берусь определить.

– Как знаешь, – повторила я.

Повернулась и пошла прочь. Не часто Ася меня озадачивает, но сегодня ей это удалось.

Я подошла к своей машинке, достала из сумки мобильный телефон и набрала номер приемной «Осенней звезды».

Но не успел раздаться первый гудок, как я дала отбой.

Нет. Звонить Ивану я не буду. Я сделаю лучше: поеду на радиостанцию под предлогом передачи ключей от квартиры. Если его не будет…

Тем лучше!

Сфотографирую все, что удастся сфотографировать. Что-то мне подсказывает, что настырный Давид Самсонович – он же Джокер – будет сопровождать меня по пятам.

Я прыгнула в машину и сорвалась с места.

До чего же удобная вещь – средство личного передвижения! И как я раньше обходилась без него?

Я быстро доехала до пункта назначения. Припарковалась возле обочины, вылезла из салона и вошла в крутящиеся двери.

Знакомый охранник с собакой встретил меня, как родную.

– Приветствую вас!

– И я вас, – ответила я. Присела на корточки, заглянула в неприветливую морду пса и спросила:

– Кусается?

– Редко, – ответил охранник. Как мне показалось, с сожалением.

Я протянула псу руку и сказала:

– Привет! Дай лапку!

Пес не отреагировал. Смотрел куда-то через мое плечо и делал вид, что меня не слышит.

Я поднялась на ноги и спросила:

– Хозяин на месте?

– Вы про Ивана Леонидовича? – догадался охранник.

– Разве у вас есть другой хозяин?

– Слава богу, нет, – ответил охранник. И перекрестился.

– Откуда такой пыл? – удивилась я.

Охранник развел руки в разные стороны.

– А как же?! Иван Леонидович – классный мужик!

И продолжил, загибая пальцы:

– Зарплату платит вовремя – это раз. Хорошую зарплату платит – это два. Не придирается к мелочам – это три. Четко обозначает, чего хочет – четыре.

Охранник опустил руку, насмешливо взглянул на меня и спросил:

– Ну? Разве это не хороший начальник?

– Отличный, – согласилась я. – А вы не подскажете, когда он вернется?

– Вот этого не скажу, – с сожалением ответил собеседник. – Когда сочтет нужным, тогда и вернется. Иван Леонидович – вольная птица.

Я вздохнула.

– Хорошо быть начальником…

– И не говорите, – поддержал охранник.

Я понизила голос и спросила:

– А этот ваш… Как его… Заместитель…

– Давид Самсонович? – догадался охранник.

– Да! Он здесь?

Охранник вздохнул.

– Здесь, – ответил он. – Где ж ему быть.

– Он тоже тут живет?

– Тут, – неприязненно ответил охранник. – У них с шефом соседние каморки.

Он понизил голос, пригнул голову ближе ко мне и прошептал:

– Не пойму, с какой стати они тут обосновались? У шефа денег навалом, может себе любые хоромы прикупить! Чего он…

Ту охранник оборвал себя на полуслове и вытянулся по стойке «смирно» Его лицо приобрело каменное казенное выражение. Я оглянулась.

С лестницы спускался карлик, похожий на шута с картины Веласкеса. Я невольно содрогнулась, хотя видела его во второй раз.

Страшная вещь – уродство.

– Кто там? – спросил карлик брюзгливо. Дошел до нас, задрал голову и уставился на меня. Минуту его глаза сохраняли прежнее выражение, потом стали подозрительными.

– Опять вы!

– Опять я.

– Что вам нужно?

Я подавила вздох. Он меня ненавидит. Он всех ненавидит. Прав был испанский критик Грасиан: уродцы и полоумные – враги рода человеческого. Они всегда будут ненавидеть людей за несправедливость судьбы.

– Мне нужен Иван Леонидович, – сказала я сухо.

– В отъезде!

– Знаю.

Я немного поколебалась.

– Скажите, могу я поснимать вашу радиостанцию?

– Зачем?

– Для статьи, – объяснила я.

– Какой статьи?

Я рассердилась.

– Слушайте, не притворяйтесь глупей, чем вы есть! В городе появилась новая радиостанция! Как вы думаете, людям интересно, что она собой представляет или нет?! В конце концов, статья – это бесплатная реклама!

Карлик поджал губы.

– Я не могу дать разрешения на съемку, – сказал он брюзгливо. – Говорите с Иваном Леонидовичем.