— С этим, цветочек придется подождать.

— Где это видано, чтобы мужчина отказывал в интиме женщине! — возмущалась Милана, скрестив руки на груди.

— Тебе лекари говорили быть с этим осторожнее, — напоминал Ким. — Не то чтобы я был рад этому, но… Восьмой месяц — самый опасный…

— Но сейчас уже девятый!

— Тем более. Секс может спровоцировать преждевременные роды.

— Они будут уже своевременными!

— Милана, дорогая, — улыбался Ким, держа ее за руку. — Никуда я от тебя не денусь, честное слово. Но вряд ли лекари — такие злобные твари, которые просто хотят поиздеваться над тобой, верно?

— Ты отказываешь любимой женщине, которая носит под сердцем твоих детей, — смешно надувала она губки, но Ким был непреклонен.

— Когда лекари разрешат, тогда я приставлю тебя к любой плоской поверхности и не дам тебе продохнуть минимум сутки. Но сейчас не то время.

— Дождёшься того, что я свяжу тебя и тихонько изнасилую, — ворчала Милана. — Или подолью афродизиака в чай, как бы случайно пронёсся флакончик над кружкой.

— Ты этого не сделаешь, — усмехнулся Ким. — Знаешь же, как мне башню сносит от этих зелий, зачем тебе неадекватный сексуальный маньяк в доме?

Конечно, если бы он видел, как зловеще блеснули глаза Миланы, он бы не был столь уверенным в собственных словах. А зря.

31 декабря подкралось незаметно.

У Кима были грандиозные планы на этот вечер и эту ночь. Конечно, Милана теперь могла родить в любой день, и сегодняшний не был исключением, но это не значило, что нужно было мирно сидеть дома в ожидании развития событий, которые пока не спешили развиваться. Поэтому Ким договорился со всеми друзьями о вечерней сходке. Отметят как следует Новый Год в большой дружной компании, замечательный будет праздник! Столик в ресторане был уже забронирован, меню заказано, заготовленные подарки ждали своего часа.

Ким расслабленно попивал чай с пирожным, рассказывая Милане планы на ближайшую праздничную неделю. В какой-то момент он почувствовал, что ему стало жарковато. Хм, с чего бы? Вроде окна открыты, в доме даже свежо.

Но жар стремительно разливался по всему телу, сердце бешено застучало на ровном месте, дыхание участилось.

Ким уже подумал о том, что надо бы ему обратиться к лекарю, когда поймал лукавый и выжидательный взгляд Миланы.

Он сглотнул и отставил кружку в сторону.

— Ты что-то подлила мне в чай, — не спросил, а утвердительно произнёс он.

— Думаю, да.

— И это вряд ли просто полезная травка, я так понимаю.

— Определенно, нет.

Ким судорожно вздохнул, пытаясь выровнять дыхание. А толку? Афродизиак уверенно набирал обороты. Впрочем, он еще успеет выпить антидот и остановить нарастающее безумие в голове. Надо только знать, какую именно дозу он сейчас выпил.

— Сколько капель ты мне подлила?

— Капель? — удивилась Милана. — Не знаю даже… Я не считала…

Ким нервно дернул глазом, увидев полупустой флакон у нее в руках.

— Ты бахнула мне в чай половину флакона!? — в ужасе прошептал он.

"Нда, кранты тебе, Ким, такую дозу никакой антидот не перебьет".

— А что? — невинно захлопала она глазками. — Это много?

— Ну как тебе сказать, — протянул Ким, потянувшись к ширинке. — Я лучше покажу на деле.

Наверно, это был самый неистовый секс в их жизни. Такой сумасшедший, одновременно нежный и грубый, что у обоих темнело в глазах, а голос срывался на крик. Ким смутно помнил, как прошли следующие пару часов. Афродизиак сорвал все внутренние предохранители, и наружу вырвался голодный дракон, жаждущий безраздельно владеть своим сокровищем.

Они начали прямо там, на кухне, продолжили в коридоре и закончили в спальне, свернув все на своем пути. Ким жадно целовал каждый сантиметр тела, дорвавшись до интимных ласк. Так сладко, так хорошо ему не было уже давно, и он делился своими эмоциями, раз за разом доставляя удовольствие, не в силах остановить накрывшее его с головой безумие.

Четверть часа спустя он на негнущихся ногах добрался до кухни глотнуть воды. Афродизиак медленно заканчивал свое грубое воздействие на разум, теперь эту агонию вполне можно было контролировать, только начала мучить жажда. Ким выпил почти весь кувшин за раз, руки слегка подрагивали, когда он наливал воду в стакан.

"Довела бесовка", — не без гордости думал он, возвращаясь в спальню.

Остановился на пороге, облокотившись о стену и любуясь Миланой. Растрепанная и счастливая, она выглядела так прекрасно, что сердце затопило бесконечной нежностью. Никому ее не отдаст и никуда от нее не уйдет. Ни за что. Никогда.

Обеспокоенный голосок выдернул его из сладких грёз.

— Дорогой… Есть одна маленькая проблемка…

Ким удивленно вскинул брови, глядя на смущенную Милану, прижавшую руку к животу.

— Тебе больно? — всполошился он.

— Нет, ничего особенного, — качнула она головой. — Просто… Я, кажется, рожаю.

— Опять? — ухмыльнулся Ким.

Если честно, ему уже казалось, что Милана никогда не родит и вечно будет пребывать в состоянии вялой осознанности.

— На этот раз по-настоящему, — прошептала Милана, нервно комкая простыни.

Десять минут спустя они мчались по опустевшим улицам в сторону роддома. Ким гнал с бешено колотящимся сердцем, нервно постукивая пальцами по рулю. Абы как припарковался и рывком открыл дверь, протягивая руку Милане.

Но та почему-то отказывалась выходить из машины, в ужасе поглядывая на белоснежное здание за спиной Кима.

— Ты чего? — удивился он. — Мы приехали. Давай поторопимся!

— А может не надо? — робко спросила она. — Может, оно как-нибудь само… А?

— Рассосется, ага, — весело поддакнул Ким. — Само пройдет, точно. Не дури, золотце мое, назад дороги нет.

С колоссальным трудом, но все же удалось уговорить Милану отцепиться от пассажирского кресла. Ким, правда, быстро пожалел, что отвел ее до самой родильной палаты, чтобы лично передать в руки лекарям.

— Аааа! — вскрикнула Милана, хватаясь за живот.

— Аааа! — заорал сам Ким дурным голосом, перепугавшись.

— Ты чего орешь?

— А ты чего орешь!?

— Я рожаю! Мне больно!

— Мне, может быть, тоже!

Милана вопросительно вскинула брови.

— В душе больно, — выкрутился Ким. — Сердце у меня болит, глядя на твои мучения.

— Выпроводите эту нервную барышню, пожалуйста, — попросила Милана лекарей. — Думаю, одной орущей особы тут хватит.