– Вы бы, товарищ, шли пока домой, – посоветовалая, – это дело семейное, вам тут делать нечего.

– А ты кто? – Он показал зубки.

– Мы сами разберемся, без посторонних, верно, Карина?

Та нехотя кивнула, очевидно, плешивый сосед надоел ей дочертиков.

– Сандра, открой! – Я стукнула в дверь. – Каринаслово дает, что драться не будет!

– Я бы на ее месте задумался, – прокомментировал дед стаксой, – как бы чего не вышло.

Пример подала Валентина Кондратьевна, она захлопн ула своюдверь, посчитав, что инцидент исчерпан. Плешивый нехотя последовал ее примеру,дед подмигнул мне и тоже прикрыл свою дверь. Свекровь, которая подслушивалавозле двери, поняла, что осталась без поддержки, и дала слабину. Дверь тихонькоскрипнула, и Карина ворвалась в квартиру подобно тайфуну.

– Тише, тише, – я влетела следом, – притормози, ато она от страха окочурится! Давно в камере не сидела?

Карина схватила свекровь за волосы и принялась дратькудельки.

– Помогите! – пискнула та.

– Спокойно! – Я повисла сзади на Карине, но она легкосбросила меня, ибо мы всегда находились в разных весовых категориях.

Раньше мне и в голову не пришло бы лезть в драку, теперь жея жутко разозлилась – возможно, этому способствовала мексиканская кухня?Недаром говорят, все южные народы вспыльчивые…

Я сорвалась с места и полетела на кухню, там схватиланаполовину полный чайник и вылила его на Карину. Кипяток, к счастью, былхолодный.

– Ты чё, офонарела? – Карина пыталась сбросить своюмокрую хламиду, а свекровь, воспользовавшись этой заминкой, извернулась ибоднула ее в живот, а потом укусила за руку.

Мне стало смешно.

– Слушайте, может, хватит, а? Ну угомонитесь…

– Урою, – процедила Карина, – я ее урою… Это женадо так невестку ненавидеть, чтобы на зону отправить!

– Ну до зоны дело не дошло…

– Свет не без добрых людей, поверили, – вздохнулаКарина.

Свекровь вдруг стала заваливаться на бок, я еле успела ееподхватить.

– Сандра! – Испуганная Карина вылила на нее остаткиводы из чайника. – Я больше не буду!

Через некоторое время мы все трое сидели на диване и слушалиКарину, живописующую свою жизнь в камере.

– Бедная девочка! – сказала свекровь,прослезившись. – Как я перед тобой виновата!

Она попыталась поцеловать Карину в щеку и началапересказывать свои злоключения. Мы не очень внимательно слушали – мне все этобыло уже известно, а Карине после камеры было все до лампочки. Выпустили – иладно, а кто там ее мужа порешил – это уже дело прошлое. Была у него баба илине было, Карине теперь без разницы, когда в камере сидишь, а кругом уголовники,происходит переоценка ценностей.

Я встала с дивана и отошла к окну, где на подоконнике лежалбольшой альбом с фотографиями. Альбом был старый, в голубом плюшевом переплете,с металлическими застежками. В начале были какие-то родственники Сандры –представительный дедушка с окладистой б ородой, усатый красноармеец в форме,молодожены с неестественно застывшими лицами, толстый младенец в кудряшках, вкотором явственно просматривались черты Сандры. Сообразив, что фотосессияначинается со времен царя Гороха, я равнодушно пролистнула несколько страниц.Со снимка глядела повзрослевшая Сандра с большим черным бантом в волосах.Дальше волосы были коротко обстрижены, снова появились кудряшки, потом рядом сней возникли молодые люди в смешных пиджаках с огромными плечами, потом изгруппы этих молодых людей выделился один – самый представительный, снамечающейся лысиной, а после этого все страницы альбома были заполненыфотографиями одного человека – Вадика, в самых разных видах и возрастах.

– Вот Вадюша в три месяца, – проворковала Сандра надмоим плечом.

Она, оказывается, бесшумно подобралась ко мне и тожеразглядывала фотографии, дав Карине малость передохнуть.

– А вот он в полтора года… Правда, хорошенький?

У меня вовсе не было настроения любоваться детскимифотографиями бывшего мужа, но я не смогла ничего поделать: слишком уж светилосьлицо Сандры!

– А это – Леша, они вместе ходили в детский сад, а потом вшколу…

Я увидела фотографию двух мальчишек лет семи – в сбитых насторону зимних шапках, с санками в руках… Фотография была черно-белая, но и наней можно было понять, что щеки у них раскраснелись от мороза.

Лицо второго мальчишки показалось мне знакомым…

– После пятого класса Леша перешел в другую школу, но они сВадюшей продолжали встречаться, – ворковала Сандра. – Вот здесь онипосле десятого класса… а здесь – на Вадюшином двадцатилетии… А потом их путикак-то разошлись…

Все сомнения у меня отпали: это был тот самый парень, чьюфотографию рядом с Суреном показывала мне Надежда Николаевна. То есть тот самыйчеловек, чей труп она нашла в маршрутке.

Да, эти двое не только были друзьями детства. Сандрасказала, что их пути разошлись. Но потом они снова встретились, чтобыодновременно прерваться. Как говорится, они жили долго и счастливо и умерли водин день. Почти в один.

После этого открытия мне сразу расхотелось рассматриватьфотографии. Так ненароком наткнешься еще на какую-нибудь страшную тайну, накакой-нибудь скелет в шкафу. Я закрыла альбом и хотела уже положить его обратнона подоконник.

– Что же ты, – разочарованно забормотала Сандра, –там еще много интересных фотографий…

Она взяла альбом в руки, но не удержала, уронила на пол –видимо, действительно ослабела от переживаний.

При этом плюшевая крышка откинулась, и я увидела торчащийиз-под нее краешек авиабилета.

– Что это? – раздался за моей спиной голос Карины.

Она коршуном бросилась на альбом и вытащила из-за обложкидва билета компании «Трансаэро».

– Вот как интересно! – проговорила она многообещающимголосом. – Билетики до Мале! Один – на имя Карасева Вадима Михайловича, авторой – на Шишкину Веронику Васильевну!

– Веронику?! – воскликнула я. – А число какое?

Карина развернула билет и сунула мне в руки.

Число на нем было – на два дня позднее смерти Вадима.

Вот оно что! Они с Вероникой собирались улететь за тридевятьземель… По крайней мере Вадим собирался. И даже купил билеты. Но у Вероники,похоже, были совсем другие планы…

– Что это – Мале? – дрожащим голосом спросила Сандра.

– Столица Мальдивских островов! – проскрежеталаКарина. – Райское местечко! А меня в Турцию возил! Козел!

– Кариночка, – Сандра посуровела, – не забывайся!Вадика больше нет в живых!