Однако первым заговорил Бартлетт, и она поняла, что может спокойно слушать. Его версию она слышала сотню раз: отчасти это была правда, отчасти нет, желаемое выдавалось за действительное. «Сколько правды в ваших легендах — о „Карге“ Струан и Дирке Струане? Что вы такое на самом деле? И как стали тайбанем?» Она с удовольствием потягивала в меру сладкий портвейн и предавалась размышлениям.

«Что-то здесь не так, — не отпускала настойчивая мысль. — Я отчетливо это чувствую. Что-то не так с Данроссом. Но что?»

— Я познакомился с Кейси в Лос-Анджелесе, в Калифорнии, лет семь назад, — начал Бартлетт. — Получил письмо от президента компании «Хед-Оптикалз» в Провиденсе, некой Кейси Чолок, которая хотела поговорить о слиянии. В то время я занимался строительством по всему Лос-Анджелесу: жилье, супермаркеты, пара крупных зданий под офисы, производственные площади, торговые центры — в общем, говори, что надо, и я построю. Наш оборот составлял три миллиона двести тысяч, и я только что выставил акции на продажу. Но мне ещё было ох как далеко до «Большого табло». Я…

— Вы имеете в виду Нью-Йоркскую фондовую биржу?[73]

— Да. Так вот, появляется сияющая, как новый пятак, Кейси и говорит, что хочет, чтобы я объединился с компанией «Хед-Оптикалз», валовая прибыль которой, по её словам, составила в прошлом году двести семьдесят семь тысяч шестьсот долларов, а потом вместе с ней поглотил компанию «Рэндолф оптикалз», этакого ветерана отрасли: объем продаж в пятьдесят три миллиона, котировки на «Большом табло», громадный сектор рынка линз, солидный счет в банке. И я сказал: «Вы с ума сошли, но почему именно „Рэндолф“?» «Во-первых, — заявила она, — потому что я — акционер компании „Бартлетт констракшнз“, — она приобрела десять акций по одному доллару: мой капитал составлял миллион акций, а пятьсот тысяч было продано по номиналу, — и считаю, что для „Бартлетт констракшнз“ было бы классно завладеть „Рэндолф“. А во-вторых, потому, что этот сукин сын Джордж Тоффер, управляющий „Рэндолф оптикалз“, — лжец, жулик и вор и пытается выжить меня из бизнеса».

Бартлетт ухмыльнулся и остановился, чтобы перевести дух, а Данросс вклинился со смешком:

— Так и было, Кейси?

Кейси быстро пришла в себя:

— О да, я сказала, что Джордж Тоффер — лжец, жулик, вор и сукин сын. Он до сих пор остается таковым. — Кейси улыбнулась без тени юмора. — И он действительно хотел выжить меня из бизнеса.

— Почему?

— Потому что я сказала, чтобы он убирался — сгинул.

— А почему вы так сказали?

— Я только что возглавила «Хед-Оптикалз». Годом раньше умер дед, и мы — я и дядя Бгос — кидали монетку: кому какой бизнес достанется… Мне выпала «Хед-Оптикалз». Примерно за год до этого «Рэндолф» уже предлагали купить нас, но мы отказались. У нас было замечательное небольшое производство, хорошие рабочие, хорошие технические специалисты, некоторые из них — армяне, небольшой кусок рынка. Да, ощущалась нехватка капитала, пространства для маневра, но мы перебивались, и качество у «Хед-Оптикалз» было оптимальным. Сразу после того, как я возглавила компанию, Джордж Тоффер «случайно зашел». А воображал он, боже мой, что он только из себя не строил! Хвастал, что служил в армии США, что он — герой войны, а я выяснила, что все вранье: такой тип. Так вот, он сделал мне ещё одно просто смешное предложение по передаче ему «Хед-Оптикалз»… сначала плел про бедную маленькую девочку, которой самое место на кухне, потом было: «Давайте поужинаем сегодня вечером у меня в люксе» и «Почему бы нам не поразвлечься? Ведь я здесь несколько дней один…» Я сказала: «Спасибо, не надо», и он очень расстроился. Очень. Но вернулся к делу и вместо покупки нашей компании предложил субподряд по некоторым его контрактам. Предложение было хорошим, и, немного поторговавшись, мы согласовали условия. Он сказал, что, если мы справимся с этим контрактом, следующий будет в два раза больше. Мы уложились в месяц и сработали лучше и дешевле, чем когда-либо получалось у него. Я выполнила все условия контракта, и он огреб фантастическую прибыль. Но он тут же нарушил обещание, которое дал на словах, и вычел — украл — двадцать тысяч триста семьдесят восемь долларов. На следующий день к «Рэндолф» ушли пятеро моих лучших клиентов, а неделей позже — ещё семь. Им всем были предложены сделки по цене ниже себестоимости. Он заставил меня попотеть неделю-другую, а потом позвонил. «Привет, детка, — проквакал он, довольный, как жаба в ведре грязи. — Я тут буду на выходные один на Мартас-Винъярд». Это небольшой островок у восточного побережья. И добавил: «Может, подъедешь, немного развлечемся, поговорим о будущем и об удвоении наших заказов». Я предложила отдать мои деньги, на что он рассмеялся, мол, сначала подрасти, и сказал, что мне лучше ещё раз рассмотреть его предложение, потому что при нынешних оборотах скоро никакого «Хед-Оптикалз» не будет.

Я обругала его, — продолжала Кейси. — Если меня вывести, ругаться я умею довольно прилично, и я объяснила на трех языках, что ему сделать с собой. Ещё через четыре недели клиентов у меня не осталось совсем. Прошел ещё месяц, и рабочим пришлось искать другое место. Примерно тогда я подумала: а почему бы не попробовать в Калифорнии? На восточном побережье оставаться не хотелось. — Она вымученно улыбнулась. — Это был вопрос потери лица — если бы тогда я представляла, что это такое. Я подумывала, не взять ли отпуск на пару недель, чтобы поразмыслить, как быть. И вот однажды я бесцельно бродила по выставке штата в Сакраменто, и там оказался Линк. Он сидел в будке и продавал акции «Бартлетт констракшнз», и я купила…

— Что он делал? — спросил Данросс.

— Да-да, — подхватил Бартлетт. — Именно так я продал больше двадцати тысяч акций. Я сбывал их на ярмарках штатов, по почте, в супермаркетах, биржевым маклерам, в торговых центрах, а также инвестиционным банкам. Точно. Продолжай, Кейси!

— Так вот, я прочитала проспект его акционерного общества. Понаблюдала за ним некоторое время и подумала: у этого человека уйма энергии и предприимчивости. Таких цифр, баланса и темпов расширения не было ни у кого, и ещё мне пришло в голову, что у человека, который сам продает собственные акции, должно быть будущее. Так что я купила десять акций, написала ему и познакомилась. Вот и все.

— Так уж и все, Кейси? — усомнился Гэваллан.

— Расскажи ты, Линк, — попросила она.

— О'кей. Так вот. Тогда…

— Немного портвейна, мистер… виноват, Линк?

— Спасибо, Эндрю, но… э-э… нельзя ли ещё пива? — Пиво принесли мгновенно. — Так вот, Кейси пришла на встречу со мной. После того как она все рассказала, почти так же, как сейчас, я спросил: «Минуточку, Кейси. В прошлом году валовая прибыль „Хед-Оптикалз“ составила меньше трехсот тысяч долларов. Какая прибыль намечается в этом году?»

«Ноль, — ответила она с этой своей улыбочкой. — Все активы „Хед-Оптикалз“ — это я. По сути дела, я — это все, что есть в компании».