— Ну, как скажешь.

— Да, пойдем.

«О, ещё как да, — думала она, мысленно перебирая все детали своего туалета, чтобы усилить драматический эффект при их появлении. — Мы пойдем сегодня вечером, и о нас будет говорить весь Гонконг. Кевина возьмем с собой, конечно. Может, он теперь уже наследник. Айийя! На ком жениться моему сыну? Надо уже сейчас подумать о будущем. Двадцать два — прекрасный возраст, и мне нужно позаботиться о его новом будущем. Да, жена. Кто это будет? Лучше подобрать нужную девушку прямо сейчас, и побыстрее, а то это сделает вместо меня какая-нибудь молодая кобылка, у которой огонь между ног и алчная мамаша. Айийя! — Её даже в жар бросило от этой мысли. — Боги не допустят такого!»

— Да, — произнесла она вслух и тронула платком глаза, словно в них стояли слезы. — Что ещё можно сделать для бедного Джона — только ждать, и продолжать работать, и планировать, и маневрировать на благо Благородного Дома. — Она взглянула на Данросса, и глаза её сверкали. — Сделка с Бартлеттом ведь решит все, верно?

— Да.

«И вы оба правы, — мысленно признал Данросс. — В настоящий момент больше ничего не сделаешь. Китайцы — народ очень мудрый и очень практичный.

Так что настройся на важное, — приказал он себе. — Важное типа „вы готовы рискнуть?“. Подумай. Удастся ли выбрать лучшее время и место, чем здесь и сейчас, для осуществления плана, который ты вынашивал с того момента, как познакомился с Бартлеттом?

Нет».

— Слушайте! — Приняв решение, от которого уже не собирался отступать, он оглянулся на дверь, ведущую в помещения для слуг, дабы убедиться, что никто не подслушивает. Он понизил голос до конспиративного шепота, и Филлип Чэнь с женой наклонились, чтобы лучше слышать. — Перед ланчем у меня была приватная встреча с Бартлеттом. Мы заключили сделку. Мне нужно внести некоторые незначительные изменения, но официально мы заключаем контракт в следующий вторник. Двадцать миллионов гарантируется, и ещё двадцать миллионов на будущий год.

— Поздравляю, — расплылся в улыбке Филлип Чэнь.

— Не так громко, Филлип, — шикнула на него жена, такая же довольная. — У этих рабов с черепашьими ртами, что на кухне, такие длинные уши, что дотянутся до Явы. О, какая потрясающая новость, тайбань!

— Это только для членов семьи, — негромко предупредил Данросс. — Сегодня днем я даю распоряжения нашим брокерам тайно скупать акции «Струанз» на каждый имеющийся у нас свободный пенни. Вы делаете то же самое небольшими партиями и распределяете заказы по разным брокерам и номинальным держателям — как обычно.

— Да. О да.

— Я лично купил сегодня утром сорок тысяч.

— А насколько повысится цена на акции? — спросила Диана Чэнь.

— Вдвойне!

— И как скоро?

— Через тридцать дней.

— И-и-и, — радостно протянула она. — Представить только.

— Да, — согласился Данросс. — Представить только! Да. И вы двое расскажете только самым близким родственникам, которых у вас немало, а они расскажут только очень близким родственникам, которых у них множество, и вы все будете покупать и покупать, потому что это гарантированная — с золотым обрезом — наводка исключительно для своих и почти никакого риска, и от этого акции взлетят ещё выше. Информация о том, что это только для членов семьи, несомненно, просочится, и к вам присоединятся другие, а затем кто-то ещё, а потом масла в огонь добавит официальное объявление о сделке с «Пар-Кон», а далее, на следующей неделе, я объявлю об условиях покупки «Эйшн пропертиз», и тогда будет покупать весь Гонконг. Цена на наши акции просто взлетит до небес. А потом, когда наступит подходящий момент, я отставлю в сторону «Эйшн пропертиз» и сосредоточусь на настоящей цели.

— А сколько акций, тайбань? — В уме Филлип Чэнь уже производил собственный подсчет возможных прибылей.

— Как можно больше. Но только для членов семьи. Наши акции положат начало буму.

У Дианы даже рот раскрылся.

— Так будет бум?

— Да. И мы положим ему начало. Момент назрел, все в Гонконге готовы. Мы предоставим средства, мы положим ему начало, и, если продуманно подтолкнуть его тут и там, все будут в массовом порядке переходить на нашу сторону.

Собеседники надолго замолчали. На лице Дианы была написана нескрываемая жадность.

Её пальцы играли с яшмовыми бусинами. Взгляд Филлипа был устремлен куда-то вдаль, и Данросс понимал, что компрадор думает в том числе и о нескольких скрепленных его, Филлипа, подписью от имени «Струанз» векселях, которые нужно оплатить в срок от тринадцати до тридцати дней: двенадцать миллионов американских долларов — «Тода шиппинг индастриз» в Иокогаме за два супербалкера, шесть миллионов восемьсот тысяч долларов — «Орлин интернэшнл мерчант банк» и семьсот пятьдесят тысяч — Цу-яню, который помог решить ещё одну проблему. Но в основном Филлип, должно быть, сосредоточен на двадцати миллионах Бартлетта и на росте акций — вдвойне, как он предсказал наобум.

Вдвойне?

Не получится — нет, ничего не выходит, никаких шансов, черт возьми… Если не случится бум. Если не случится бум! Данросс почувствовал, как сердце забилось сильнее.

— Если случится бум… Господи, Филлип, мы сможем!

— Да-да, согласен, Гонконг для этого созрел. Ах, да. — Глаза Филлипа сверкнули, и пальцы забарабанили по столу. — Сколько акций, тайбань?

— Каждый пе…

Данросса перебила взволнованная Диана:

— Филлип, на прошлой неделе мой астролог сказал, что этот месяц будет очень важным для нас! Бум! Вот что он, вероятно, имел в виду.

— Верно, помню, как ты говорила об этом, Диана. О-хо-хо! Сколько акций, тайбань? — снова переспросил он.

— Каждый пенни, черт побери! Бум этот будет у нас громадный. Но до пятницы — только для членов семьи. До пятницы исключительно так. А после торгов в пятницу я проговорюсь о сделке с Бартлеттом…

— И-и-и, — выдохнула Диана.

— Да. В выходные я буду говорить: «Никаких комментариев», а ты, Филлип, постарайся, чтобы тебя нельзя было поймать, — и к утру понедельника все будут рваться в бой. Я по-прежнему буду говорить: «Никаких комментариев», но в понедельник мы уже будем покупать открыто. После окончания торгов в понедельник я объявлю, что вся сделка подтверждается. И тогда, во вторник…

— Начнется бум!

— Да.

— О, счастливый день, — восторженно прохрипела Диана. — И каждая ама, коридорный, кули, бизнесмен решит, что с его джоссом все замечательно, и все достанут свои сбережения, и все это будет вложено, и все акции взлетят. Какая жалость, что завтра не выйдет редакторская колонка… а ещё лучше, комментарий астролога в одной из газет… скажем Столетнего Фэна… или… — От возбуждения глаза у неё чуть не сошлись к переносице. — Как насчет того астролога, Филлип?

Он обалдело уставился на неё: