– Нет, не успели, – шмыгаю носом. – Собирались и не успели.

– Ну вот, когда опять все вместе будете, и расскажете. Мне кажется, Никита будет счастлив.

– Думаешь?

– Уверена! Он так мечтал о нормальном отце. А Олега он сразу полюбил. Как будто кровь родную почувствовал.

– Да-да, есть такое. Ох, Вика, так тяжело.

– Ну все, все, – Вика прижимает меня к себе. – Все хорошо будет.

Вика ночует у меня и это хорошо. Потому что я никак не могу уснуть и разговоры с ней хоть как-то отвлекают меня.

На следующее утро я встречаюсь с адвокатом и мы вместе едем в опеку.

Та самая женщина, которая пришла, чтобы забрать у меня сына, сейчас сидит напротив меня и неспеша просматривает документы.

– Мальчика определили в интернат. Временно пока, – говорит она равнодушным тоном, не поднимая взгляда. – Но вы можете не волноваться. Дмитрий Владиславович Воронцов уже начал процесс оформления опекунства. Он, получается, единственный родственник мальчику, который изъявил желание взять на себя заботу о нем.

– А я? – спрашиваю дрожащими губами.

Как ни стараюсь, не могу быть спокойной.

– А вы, – женщина поджимает губы. – Вы должны пройти лечение.

– Какое лечение? – не выдерживаю я и адвокат кладет мне на ладонь свою руку. Как знак успокоиться. – Какое лечение? – повторяю я уже спокойнее.

– Мы не можем оставить ребенка с матерью с таким диагнозом. Есть закон. Мы – на защите прав ребенка.

– Но у него есть отец! – восклицаю я.

– Кто? – женщина смотрит на меня как на сумасшедшую. – Отец, который ему по бумагам, умер. А, если вы о биологическом отце, то он в СИЗО. О чем может идти речь?

И она брезгливо морщится.

Откуда она знает об Олеге? Я же ей еще не успела даже сказать. Но думать над этим некогда.

– Я хочу увидеть сына, – твердо заявляю я.

– Исключено. Это будет стресс для мальчика. И опасность.

– А жить в интернате, зная, что у тебя живы мама и папа, не стресс? – я опять взрываюсь.

– Так. Я не намерена продолжать разговор в таком ключе, – она хлопает папкой по столу и гневно смотрит на меня. – Мне кажется, мы все обсудили.

– Мы ничего и не решили, – не сдаюсь я, но тут в дело вступает адвокат:

– Яна, пойдемте. Тут бесполезно. Нервы нам не помогут. Мы пойдем другим путем.

С надеждой смотрю на него и не сразу, но встаю со стула и мы покидаем кабинет.

Яна

Вечером я опять одна. Вика не смогла приехать. Эта пустота без Никиты давит. Я сижу в ванной, чтобы не видеть его игрушки, но и тут воспоминания – его любимая пенка и тоже игрушки. Я беру одну из них в руки и сижу вместе с ней.

Раздается звонок в дверь. Я никого не жду. Поэтому даже не поворачиваюсь на звук. Но звонок повторяется снова и снова. С какой-то маниакальной настойчивостью. Потом слышны удары в дверь.

Кто бы там ни был, он не уйдет.

Встаю, опираясь о стену, и иду в коридор.

– Кто? – спрашиваю каким-то глухим, незнакомым голосом.

– Это я, Роман. Яна, с тобой все в порядке? Что случилось?

И я открываю дверь.

На лице Романа испуг. Он быстро осматривает меня. Он что, думает, что я…?

– Там неправда в справке написана! Неправда! – опережаю его вопрос. – Тот случай был ошибкой. Но…

Не решаюсь рассказать ему все.

– Да, я знаю, Яна, – он проходит и закрывает за собой дверь. – Знаю. Не надо. Не вспоминай.

– Как забыть?! – вопрошаю я. – Ты же видишь, это все вот к чему привело! Никита…

Роман подходит ко мне и забирает у меня из рук игрушку. Обнимает за плечи и прижимает к себе.

– Все будет хорошо, Яна, – говорит успокаивающе.

– Зачем ты пришел? – спрашиваю я, немного придя в себя и вытирая слезы.

– Проверить, все ли с тобой в порядке.

Я опять открываю рот, чтобы оправдаться, но он кладет указательный палец мне на губы. Просит молчать.

– И обсудить с тобой дальнейшие действия, – добавляет он. – Пошли, – ведет меня в комнату.

Сажает на диван. Сам встает у окна.

– Для начала, я думаю, нам надо помочь Олегу выйти из тюрьмы, – говорит Роман. – Вместе вы быстрее справитесь с этой проблемой. Я про Никиту.

– Роман, – перебиваю его я. Он быстро переводит на меня взгляд. – Прости, но я спрошу. Зачем ты все это делаешь? Зачем помогаешь мне?

– А что? Просто так помочь нельзя? – улыбается Роман. – Яна-Яна, ты слишком долго жила в мерзости и лжи и совсем разочаровалась в людях. Я помогаю тебе, потому что хочу. И да. Мне ничего не надо взамен. Не беспокойся, спать с тобой я не собираюсь.

Я закусываю губу. Роман сейчас озвучил то, о чем я не решалась спросить, но на что намекала и Вика, и Олег.

Роман замечает мою реакцию, усмехается:

– Я понимаю, сложно поверить, чтобы кто-то чужой так беспокоился.

– Обо мне и близкие-то не беспокоятся, – вздыхаю я.

– Ладно, вроде решили? – спрашивает Роман. – Давай теперь по делу поговорим. Теперь же нам ничего мешать не будет?

Смотрю на него, он улыбается уголком губ. И я киваю.

– У меня есть несколько вопросов касательно того ужина и аварии, в которую ты попала.

– Откуда ты знаешь? – удивляюсь я.

– Знаю, Яна, знаю. Я все о тебе знаю. Даже больше, чем ты думаешь.

Я опять пугаюсь его слов.

– Неважно, – бросает он и возвращается к своим вопросам.

Я рассказываю ему все, что знаю и помню о тех двух событиях.

– Так, ладно, – говорит Роман. – Я же могу оставить тебя одну?

Смотрит пристально на меня в поисках ответа на свой вопрос.

Киваю.

– Яна, ты нужна Никите. Думай об этом. Хватит глупостей.

– Роман, можешь идти. Все в порядке.

– Хорошо. Я заеду завтра.

Когда он уходит, я сажусь за компьютер. Еще во время разговора с Романом мне в голову пришла одна мысль и не давала покоя.

Я ищу информацию. Информацию о том, куда распределяют детей в подобных случаях.

Нахожу данные. Оказывается, в городе всего три таких интерната для временного пребывания детей, которые ждут отправки в детдома. В одном из них точно Никита.

Скорей бы утро!

Прежде чем лечь спать, захожу в комнату Никиты. Тут все так, как и было еще при нем. Я не убирала разбросанные игрушки, как обычно это делаю. И все равно больно здесь находиться. Даже после разговора с Романом. Поэтому быстро выхожу и иду к себе.