Мы с Олегом молчим. Только переглядываемся.

– Так, – поднимает на нас взгляд, – вы отцовство установили?

– В процессе, – отвечает Олег. – Но это тоже займет время. Вы же понимаете?

– Понимаю. Но пока ничего не могу поделать. Мне надо кое-что проверить.

– А Никита? – спрашиваю я.

– Ему придется какое-то время пожить с братом.

– Да, не брат он ему! – восклицаю я, но Олег кладет мне на плечо свою руку и я замолкаю.

– Вам лучше пока сосредоточиться на подготовке документов. Как только будут новости, сразу же ко мне. Я лично займусь вашим делом.

– Спасибо, – грустно говорю я и мы уходим.

Молча садимся в машину.

Олег

Решение созрело в моей голове почти сразу же, как мы с Яной узнали, что Никиту передают Дмитрию. Нет. Этого нельзя было допустить. Ни за что. И плевать на запреты. Я принял решение.

Но сделать все я должен один. Яна слишком эмоциональна и состояние ее сейчас может только навредить нам. Поэтому просто отвожу ее домой.

– А ты куда? – взволнованно спрашивает она. Как будто чувствует что-то.

– Мне по делам надо, – говорю я, ища в ящиках стола нужные мне вещи. В глаза Яне не смотрю. Боюсь выдать себя. Да, и она легко меня раскусит.

– Олег, – вдруг произносит она. – Все в порядке? Ты пугаешь меня.

Кладу в сумку то, что мне сейчас очень пригодится, и иду к Яне. Обнимаю ее, целую в макушку.

– Все будет хорошо, – говорю уверенно. – Я с тобой. И я не дам в обиду ни тебя, ни Никиту. А сейчас иди отдохни. Пойдем.

И я веду ее в спальню. Помогаю лечь на кровать.

– А ты? – приподнимается она. – Не уходи, Олег. Я волнуюсь.

Чувствует.

– Я скоро вернусь, – пытаюсь успокоить ее. – Отдохни пока. Я приеду и поговорим.

Глажу ее по волосам, пока она не успокаивается. И ухожу.

Я еду к интернату, где сейчас находится Никита. Яна мне рассказала про свое неудачное посещение.

Паркуюсь и понимаю, что еще какие-то минуты и я бы опоздал. Потому что в дверях появляется Дмитрий с Никитой.

Дмитрий крепко держит руку Никиты и я вижу, что сын дергает руку. Пытается освободиться. В ответ Дмитрий что-то явно зло говорит ему. И тоже дергает его уже на себя.

Но Никита не прекращает и до меня даже доносятся его крики.

Тогда Дмитрий подхватывает его и так и несет к машине. Как только они появляются за воротами, я выхожу из автомобиля и быстро иду к ним.

– Садись, щенок, – зло рычит Дмитрий. – Не рыпайся. Весь в уродов пошел. Но ничего, я тобой займусь.

– Руки убери от него и без глупостей, – тихо говорю я и в бок Дмитрия упирается дуло пистолета.

Он замирает. Переводит взгляд на мою руку с оружием и сглатывает.

– Ты чего? Олег? – блеет он. – Брось.

– Отойди, – говорю я и тяну его за плечо от машины. – На колени!

И пинаю его под колено. Он сгибает ноги и падает на землю. Я скотчем быстро заматываю ему руки сзади и ноги. Достаю из кармана телефон и ключи от машины.

– Олег, не глупи, – он произносит уже более уверенным тоном. – Мало проблем тебе.

– Все мои проблемы от тебя, гнида. Сиди тихо тут. Понял?

Слегка пинаю его. Кивает. Но я не хочу рисковать, поэтому заклеиваю ему и рот скотчем.

Подхожу к Никите. Он вжался в кресло. Плачет. Все это время он тихо сидел. Боится, конечно.

– Иди ко мне, – беру его на руки, прижимаю к себе и бегу к своей машине.

Никита обнимает меня своими ручонками и я слышу, как бьется его сердечко. Он все также молчит. И меня это беспокоит. Это как будто и Никита. Но сейчас главное – уехать, спрятать его.

Поэтому быстро сажаю его в машину и буквально рву с места. Я уже знаю, куда отвезу его.

Тетя Света встречает нас уже с открытой дверью. Наверное, увидела в окно.

– Ну, здравствуй, Никитка, – гладит сына по голове. – Помнишь меня?

Никита молча кивает.

Я беру его на руки и несу в комнату. Закрываю дверь. Тетя Света все прекрасно понимает и оставляет нас одних.

– Никита, – говорю я, глядя ему в глаза, – все хорошо будет. Веришь мне? Скажи что-нибудь? У тебя болит что-то? – ощупываю его.

Мотает головой.

И этот взгляд. Бьет сильнее ножа. Проникает в самое сердце. Все сжимается внутри от него. Еле держу себя в руках.

– Никит, мама и я с тобой. Мы никому тебя не отдадим. Веришь мне?

Так и хочется добавить «сынок», но боюсь. Боюсь причинить ему еще больше боли.

Но тут Никита кидается мне на шею. Прижимается крепко-крепко. Утыкается лицом в плечо.

– Веришь? – опять спрашиваю я.

– Верю, пап, – вдруг произносит он и сердце останавливается. Все внутри замирает. И мир вокруг застилает туман.

Я ничего не вижу. Только чувствую. Чувствую это маленькое тельце в своих руках.

Неужели послышалось? Спросить? А вдруг послышалось?

– Папа, – разносит в пух и прах мои сомнения сын.

Я целую его в висок.

– Что? Что ты сказал? – губы еле шевелятся.

Никита отрывается от меня и пристально смотрит в глаза.

– Ты мой папа, – не спрашивает, а говорит как есть. – Папа!

Опять прижимается.

Слышу всхлипы. Он плачет?

Беру его подмышки и смотрю в лицо. Да, слезы катятся по щекам.

– Сынок, не плачь, – произношу я, наконец, слово, которое так мечтал когда-нибудь сказать ему. Своему сыну. Сынок.

Никита в ответ опять бросается мне на шею. Не отпускает, как будто боится потерять меня. Лишиться отца.

Мы так и сидим какое-то время. Пока Никита не ослабляет хватку и не отпускает меня. Устраивается поудобнее на коленях.

– А где мама? – спрашивает, обнимая меня за шею.

– Мама потом приедет. Ты пока с тетей Светой поживешь. Хорошо? Я буду приезжать к тебе. Обещаю.

– Пап, не уходи, – просит он.

– Мне надо кое-что решить, сынок. И я приеду, и ты с мамой по телефону поговоришь. Хорошо? Тебе же нравится тетя Света?

Кивает.

– Сынок, – прижимаю его к себе.

– Пап, шепчет он мне в грудь, – я всегда знал, что ты мой папа.

Отстраняюсь, внимательно смотрю ему в глаза.

– Как? Почему?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Думал так. Ты как папа. Как настоящий папа. Ты же папа?