— Еды не нужно, только чай, Акинобу. — И, повернувшись к хозяину, Дзото извинился: — Прошу прощения, губернатор, за неловкую шутку. Мне еще рано вкушать пищу — мы делаем это всего раз в день, вечером, — к тому же я пришел исключительно по делу. — Он заметил развешенные свитки. — Это новые? Кто-то из здешних художников?

— Да, это здешняя художница, и, я думаю, вы знаете ее, — сказал Акитада, пристально наблюдая за лицом Дзото. — Молодая глухонемая женщина. Пишет в основном на буддийские темы.

— А-а, Отоми! — Дзото снова скосил глаза на свитки. — Бедная девочка. Мы всячески помогаем ей — позволяем делать копии с наших оригиналов, знакомим с богатыми покупателями.

В дверь постучался слуга и поставил на жаровню огромный дымящийся чайник.

— Вы сказали, что пришли по делу, — напомнил Мотосукэ, дождавшись, когда уйдет слуга. Теперь резкость его тона стала еще более заметна.

Чего он хочет? Избавиться от Дзото поскорее или эта откровенная неучтивость имеет другие причины? Акитада терялся в догадках.

Но Дзото, казалось, не обратил внимания на холодный прием.

— Я пришел передать вам скромное приглашение, — поклонился он Мотосукэ. — А также его превосходительству. — Он повернулся к Акитаде. — Мы надеемся, что вы оба почтите нас честью присутствовать на церемонии освящения нового храма. Участие столь важных представителей высочайшей императорской власти в нашем скромном торжестве придаст ему особой значимости и вдохновит местных жителей на благочестивые дела. Смею ли я надеяться, что вы не откажетесь произнести там коротенькую речь?

Мотосукэ отложил в сторону палочки и вытер рот бумажной салфеткой, которую извлек из рукава.

— Можете на меня рассчитывать, — любезно проговорил он.

Акитада также дал свое согласие, в тайне надеясь, что удастся обойтись без выступлений.

После разъяснения необходимых деталей Дзото, к их удивлению, не торопился уходить.

— Есть еще один, менее приятный вопрос, к которому я хотел бы привлечь ваше внимание, губернатор, — сказал он. — Речь пойдет о преступлении. Богохульники-воры до такой степени обнаглели, что не побоялись ограбить самого Будду.

Акитада сразу смекнул, о чем пойдет разговор.

— Вот как? — удивился Мотосукэ. — Надо понимать, пропало что-то из ваших сокровищ? И что же утащили воры?

Дзото, сложив ладони, поднес их к губам.

— Слава Богу, ничего. Наши люди всегда начеку, они сумели предотвратить попытку кражи. Разбойники удрали, но в другой раз нам может и не повезти.

— Это ужасно, — проговорил Акитада, сокрушенно качая головой. — Но ведь вы сами говорите, что ничего не пропало. Так, может, ваши монахи просто спугнули каких-то любопытных паломников?

Дзото смерил его холодным взглядом.

— Это невозможно. Мы, слава Богу, научились ограждать себя от тех, кто за личиной благочестия скрывает дурные намерения. Мы не пускаем паломников после наступления темноты, а те, что остаются на ночь в монастыре, обычно заперты в своих комнатах. К тому же мои ученики отлично разглядели трех разбойников, когда те карабкались на стену. И наружность, и одежда выдавали в них профессиональных грабителей, которые нагло и безнаказанно орудуют на наших улицах и дорогах.

Акитада удивленно приподнял брови.

— А по-моему, для грабителей с большой дороги это довольно странная выходка. Зато, с вашего позволения, я мог бы предположить другой вариант. Ведь разбойнику не обязательно рядиться в одежды паломника, с таким же успехом он может выбрить себе голову, надеть желтые одеяния и прикинуться монахом. У вашего преподобия есть уверенность, что все монахи в его монастыре на самом деле являются теми, кем хотят казаться?

Глаза Дзото засверкали.

— Не могу согласиться с вашей версией, — отрезал он. — Вы бросаете тень сомнения на нашу общину, обесценивая в глазах людей все добрые дела. По правде говоря, подобные толки ходили здесь и раньше, но их распространяли наши враги.

С этого момента между ними возникла откровенная вражда. Акитада напустил на себя учтивость.

— Да нет, это было всего лишь предположение. С тем же успехом эти люди могли оказаться простыми юнцами, что гоняются за призраками. Считается, что в храмах обитают призраки.

— Уж и не знаю, где ваше превосходительство набрался этих слухов о призраках. У нас, знаете ли, принято изгонять злых духов из храмов, а не привечать их или лелеять.

На это Акитада не преминул заметить:

— Что верно, то верно. Только менее просвещенные люди из простонародья зачастую затрудняются провести границу между святыми и демонами. Вы, конечно же, не станете отрицать, что в делах духовных, равно как и в мирских, далеко не все является таким, как кажется. — Акитада с откровенным удовольствием наблюдал замешательство Дзото.

— А вы поставили в известность об этом происшествии Икэду? — спросил Мотосукэ, прочистив горло. — Знать о подобных вещах ему полагается по должности. А я, к сожалению, занимаюсь предстоящим отъездом. Именно его мы с господином Сугаварой здесь и обсуждали.

Поджав губы, Дзото поднялся.

— В таком случае простите, что помешал, — сказал он и холодно откланялся.

Акитада и Мотосукэ тоже встали.

— Ничего, ничего, — пробормотал губернатор, направляясь к двери.

Дзото постарался пройти как можно ближе к свиткам. Возле «Морского дракона» он споткнулся, но тут же выправил шаг и быстро вышел за дверь.

— Ну и ну! — покачал головой Мотосукэ, когда они вернулись на свои места. — Я уж думал, он никогда не уйдет. Какая дурацкая история! Какие-то грабители в монастыре! Да, так о чем же вы пришли мне рассказать?

— О том, что был одним из этих грабителей.

У Мотосукэ отвисла челюсть.

Акитада поведал ему о своих ночных приключениях и находках. Мотосукэ был потрясен. Глаза его все больше округлялись, а первоначальное любопытство постепенно уступило место ужасу.

— Боже праведный! — воскликнул он, когда Акитада закончил рассказ. — Так вы хотите сказать, что Дзото хоронит своих монахов заживо? Но зачем?!

— Подозреваю, что он поступает так с теми, кто отказывается принять его учение, — сухо пояснил Акитада. — Имя Гэннин о чем-нибудь говорит вам?

— Конечно! Гэннин был настоятелем в этом монастыре до Дзото. Считается, что он удалился на покой по причине слабого здоровья. Так вы говорите, он у них внизу?

— Боюсь, да. И этот Гэннин там не один. Мы слышали голоса молящихся. Когда мы сможем явиться туда с полицией и освободить их?

Мотосукэ покачал головой.

— Даже не знаю, как это сделать… Но, во всяком случае, уж точно без полиции. Если учесть, что у них там тайник оружием, тут понадобится целое войско. — Он в растерянности заломил руки.