время проведать Капицу-старшего приехал выдающийся советский оптик, спектроскопист Иван Васильевич Обреимов, впоследствии академик, работавший тогда в Государственном оптическом институте, эвакуированном в Йошкар-Олу. Обреимов побеседовал с Сергеем, удивился обширности его познаний в астрономии и пригласил к себе в институт. В Йошкар-Оле он познакомился с Д. Д. Максутовым, выдающимся изобретателем зеркально-линзовых телескопов. Как раз в то время он работал над своим известнейшим телескопом — получившим самое широкое распространение в мире среди астрономов-любителей.

Интересно письмо пятнадцатилетнего Сергея отцу-академику, уже тогда дважды лауреату Сталинской премии 1-й степени:

«…Мне необходим будет токарный станок для изделия до 150 мм диаметром, так как сами стекла будут иметь диаметр 110–125 мм. Также необходимы чашки для шлифования мениска, радиус кривизны которого 108–120 мм… Постройка такого инструмента дала бы мне очень много как при изготовлении, так и при употреблении. Монтировка 4″ и 5″ инструмента проще, нежели монтаж моего трехдюймового рефлектора. Вес четырехдюймовой трубы Максутова 2 кг, длина 30 см при диаметре 112 мм. Для главной линзы у меня есть стекло. Если ты достанешь токарный станок, то я дам Ив. Вас. (Обреимову. — А. М., Н. Б.) письмо с просьбой о стекле Гребенщикову, наилучшим диаметром для меня будет 4–5″.

Твой Сережа».

Во многом это типичная технологическая записка оптического производства. Это вновь подтверждает то, что Петр Леонидович, в том числе, сумел научить сына искусству многих ремесел, чем в совершенстве владел сам. Наряду с природной одаренностью и светлой головой оба они имели исключительные рабочие руки, способные и доработать напильником любую деталь, и в высочайшем допуске выточить новую, и, с необходимым теплоотводом, в самом неудобном месте впаять диод, и обточить крохотную стекляшку… Согласитесь, ведь это первоочередные качества настоящего экспериментатора. Не их ли подметил у Капицы Резерфорд и глубоко зауважал его, ведь они практически не вели совместных работ?

Позже, уже вернувшись в Москву, Сергей Петрович продолжал интересоваться телескопами и астрономией, совершенствовал свои возможности в вытачивании оптических зеркал и линз.

«Занятия астрономией очень пригодились мне в дальнейшем. Я научился выполнять точную работу собственными руками, конструировать приборы, познакомился с интересными, увлеченными людьми», — подытоживал свои успехи в этой области Сергей Петрович.

Благодаря увлеченности участие Сережи в обязательных (с точки зрения выполнения принудительных работ оборонного характера) экспедициях по поиску нефти сразу обрело для него особый интерес. Он делился полученными знаниями и впечатлениями с отцом и товарищами. Вообще-то это был его личный выбор трудовой повинности в непростое военное время: иначе ему пришлось бы несколько раз ходить на разгрузку угля. Заинтересованность проявилась в том, что он пытался усовершенствовать используемую геологами аппаратуру.

В районе «Второго Баку», в Чистополе при поисках нефти применялся косвенный метод определения радиоактивности вод в приразломных зонах. В качестве средств измерения тогда использовались электроскопы и ионизационные камеры.

В экспедиции он познакомился с известными впоследствии советскими радиохимиками, членами-корреспондентами — И. Е. Стариком, В. В. Белоусовым, лауреатом Ленинской премии Э. К. Герлингом.

Естественно, что столь небезразличные к технике люди, как Петр Леонидович и его сын, были страстными автомобилистами. Петр Леонидович получил автомобильные права в Англии и там же обзавелся не одним собственным автомобилем. На последнем из них он совершил свое довоенное путешествие из Великобритании в СССР. Естественно, что Сергей Петрович с юных лет был заядлым автомобилистом.

Помните, еще в 1930 году Петр Леонидович в письме сообщал своему тестю, что внук его особенно любит кататься на автомобиле и «ревет, когда его мало катают».

Очевидно, что отец научил его управлять автомобилем еще в раннем детстве, а официальные права Сергей получил, как только это стало возможно, в 1947 году. С получением прав, отец подарил ему новый легковой автомобиль «Москвич-400» — пращура «Москвича-401», выпуск которого только что освоили в Москве по репарационной документации и оснастке, на частично репарационном же и оборудовании, по аналогии с немецким автомобилем «Опель кадет К-38».

Излишняя юношеская уверенность в своих силах нередко приводит к отрицательным результатам. Так и Сергей уже через два года вдрызг разбил свою первую машину. Элементы обшивки долго висели в дачном сарае, напоминая об ошибках молодости.

В 1956 году Алим Матвеевич Дамир подарил своему зятю серую «победу». Этот автомобиль запомнили уже и дети, и студенты Сергея Петровича. Ей на смену пришел оранжевый «Москвич-412», а позднее он перешел на иномарки. Некоторое время (до аварии, когда остановившуюся на светофоре машину Сергея Петровича ударили сзади) он ездил на стареньком «Вольво S40», а ему на смену он купил более совершенный «Вольво S60». За рулем он ездил до 2010 года, когда последствия тяжелой травмы (покушения) помешали ему управлять автомобилем.

«Мое увлечение аквалангами началось в середине 1950-х годов в Коктебеле, куда мы с Таней ездили отдыхать. Там всегда собиралось хорошее общество; много времени мы проводили с моим старым знакомым Аркадием Бенедиктовичем Мигдалом, был там и Бруно Понтекорво[49], которого я знал еще по Дубне, где мы делали ускоритель.

Понтекорво тогда привез из Италии оборудование для плавания в масках, и хотя оно было довольно примитивным, мы начали нырять. Это нас очень увлекло: плавание в масках производит большое впечатление, если раньше вы просто ныряли и ничего не видели под водой», — вспоминал позднее Сергей Петрович.

«Сергей все думает об аквалангах и делает чертежи. Хочет брать патент. Он, конечно, приборостроитель, что несколько огорчает Петю (недостаточно страстно относится к эксперименту). У Андрея много воображения и темперамента, зато все знания, энциклопедичность — у Сережи. Им надо работать вдвоем — будет хорошо. Надо найти ту дорогу, по которой хочется идти и не насиловать [себя]. Правильно ли было с ЦАГИ?» — размышляет в своих дневниках мать — Анна Алексеевна Капица 1 января 1958 года.

Вернувшись в Москву, Сергей Петрович вместе с Аркадием Бенедиктовичем Мигдалом сделали первые в стране акваланги. При этом было реализовано множество оригинальных решений, и лишь их принадлежность к отдаленной сфере деятельности не позволила уже достаточно именитым к тому времени физикам подавать на них заявки. Так, Сергей Петрович для измерения глубины погружения предложил применить капилляр — запаянную с одной стороны тоненькую трубку с воздухом. Специально оттарированная трубка стала важным подспорьем при погружениях: с ней совершать «заходы» на глубину стало гораздо удобнее и безопаснее.

Впоследствии инициативная группа, отточив свое мастерство в крымских водах и заинтересовав Центральную студию документальных фильмов, три раза ездила на Дальний Восток и сняла два фильма о своих подводных приключениях. Первый фильм был снят летом 1958 года в Японском