Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Считай, я уже занял очередь. Голоса духов – ну надо же! О чем бы они ни рассказывали, я хочу это прочитать.
– Чур, я первая, – сказала Дилани Ана. – Он меня тоже заинтриговал.
– Отличное начало рекламной кампании. Книги нет, а очередь уже есть! – Тэко Машши рассмеялся, бережно ссадил на пол кота, поднялся, взял со стола два бокала. Один протянул Шала Хану, другой оставил себе. Сказал:
– За встречу! Я рад, что тебя дождался. Но теперь мне пора. У меня грандиозные планы. А времени – всего до утра.
Чокнулся с Шала Ханом, едва пригубил вино, поставил бокал обратно, что-то невнятно буркнул под нос и исчез. Кот Туча недовольно мяукнул ему вслед и вперевалку потопал к Дилани Ане. Дескать, давай утешай.
– Во дает! – восхищенно покачал головой Шала Хан.
– Да не то слово, – согласилась Дилани Ана. – Крутой у нас шеф.
(На самом деле все Ловцы примерно так и уходят, как Тэко Машши. Сказал вслух: «Я там-то», – и ты уже там. Но обычно это делают без свидетелей. Общеизвестно, что уйти в одиночестве гораздо легче, чем у кого-нибудь на глазах. Поэтому поступок Тэко Машши, с точки зрения коллег, выглядел как спортивное достижение – словно тот одной рукой поднял тяжеленную штангу или запрыгнул с улицы на подоконник третьего этажа.)
– И шуба у твоего шефа крутая, – подхватил Шала Хан. – Спроси его при случае, где заказывал. Я бы зимой в такой погулял.
– Если в этом году зима вообще будет, – пожала плечами Дилани Ана. – Одна-то уже была! Правда, мы с тобой ее не застали. Но остальным, по рассказам, досталось снега по пояс. Так, может, и хватит с нас?
– Синоптики предполагают, еще как будет. Причем долгая, аж на пару декад. У меня на такую погоду почти нет одежды. Шуба нужна позарез!
– Кто о чем, а ты о тряпках! – рассмеялась Дилани Ана.
– Да, – подтвердил Шала Хан. – Одежда – важная штука. Считай, она у меня вместо стихов.
– В смысле? – изумилась Дилани Ана, но тут же горячо закивала: – Да, наверное, понимаю. Одежда – это как бы твой персональный художественный язык?
– Что-то вроде того. Сколько себя помню, у меня всегда была внутренняя потребность в образном высказывании; уверен, родись я в какой-нибудь подходящей потусторонней реальности, стал бы поэтом. Но в моем положении и пробовать смысла нет. Все-таки наша речь для поэзии совсем не подходит. Поэзия не может быть осторожной и точной. И не должна. Но, кстати, на потусторонних языках у наших все равно ерунда получается; многие пробовали, но ни одной удачной попытки я припомнить не могу. Возможно, поэту необходим опыт повседневной, обыденной лжи?
– Скорее всего.
– Ну вот. Я в свое время влюбился в стихи ТХ-19 даже сильнее, чем в их романы, буквально с первой строки. Надеялся, что однажды пойму, как их следует переводить. Но со временем убедился, что поэзию, в отличие от прозы, невозможно нормально перевести.
– Да, – вздохнула Дилани Ана. – Я несколько раз пробовала переводить тексты любимых песен. Такое фуфло получалось, что я в итоге велела себе все забыть.
– Я тоже забыл свои переводы. Хорошо, что мы умеем забывать по заказу, это нам повезло; посмотришь порой на людей из потусторонних реальностей и понимаешь, что искусство забвения спасло бы их как минимум от половины проблем. Но важно сейчас не это, а Юратина книга. Почему ты не орешь и не прыгаешь, размахивая ею у меня перед носом? Не узнаю тебя.
– Да потому что размахивать нечем.
– Как – нечем?! Ты же сказала…
– …что держу в руках сигнальный экземпляр, – подтвердила она. – И в тот момент я его ух как держала! Но потом отвезла Ший Корай Аранаху. Подумала, хуже-то точно не будет. А еще лучше вполне может стать… Эй, ты чего? Все в порядке, я не навсегда ему книгу оставила. А только почитать до утра.
– До утра, – повторил Шала Хан. – Почитать. Ший Корай Аранаху. Так, погоди. Ты что, в нее высшего смысла решила добавить? Но его в этой книге его и так больше, чем читатель способен вместить.
– Ший Корай Аранах то же самое мне сказал. Типа, куда еще добавлять-то? Но отдавать наотрез отказался. Да и кто бы на его месте новинку не читая отдал.
– Все-таки, получается, хорошо, что я не выпрыгнул на ходу из поезда, – вздохнул Шала Хан. – А то бы сейчас почувствовал себя дураком.
– А что, собирался? – изумилась Дилани Ана. И в сердцах добавила по-английски: – Ну ты псих!
– Ладно тебе. Безумием как раз было продолжать удаляться от Лейна после того, как решил вернуться. Я к подобным противоречиям не привык. Да не смотри ты так, я уже все равно не выпрыгнул, а спокойно доехал до Херо. Что сделано – сделано. Это не изменить.
– Извини, – сказала Дилани Ана. – Представляю как это обидно: все бросил, примчался, а книги нет. Просто у меня сдали нервы. Ну, понимаешь – книга вышла, это огромное счастье, можно бежать к Юрате с подарком, но вот прямо сейчас нельзя, надо ждать. Одновременно обложка мне разонравилась, аннотация стала казаться глупой, как будто писала не я. Через четыре дня начнутся продажи, и еще неизвестно, как пойдет, что у нас в итоге получится… В общем, я была сама не своя. Ты в отъезде, Та Ола в работе, как вообще дотерпеть до завтрашнего утра? И я решила поехать к Ший Корай Аранаху. Смысл-то ладно бы, но удача нашей книге точно не помешает. А у него самая легкая в мире рука.
– Понимаю, – улыбнулся ей Шала Хан. – Я ему летом вообще принес свой перевод в распечатке! Примерно из тех же соображений. Говорят, в старину Ловцы были до ужаса суеверные. Ну вот и мы.
– Возрождаем традицию, – подхватила Дилани Ана.
И тут у нее зазвонил телефон.
– Да, – сказала она. И повторила: – Да, да! Ой, как я рада! Спасибо, что позвонил, дорогой!.. Да ну тебя, какое там «сплю». Что говоришь? Так приходи к нам немедленно! Мы с Шала Ханом сейчас… Не угадал, не в «Контексте». Дома у Тэко Машши. Он ушел
