рассказывать, и показалось в итоге, что да, стоит. Она тоже о празднике, о Новом годе. Это был конец 80‐х, мы готовились встречать Новый год. Мама и бабушка собирали стол: салатики, клюквенный морс, варили картошку, еще что-то запекали в духовке, у окна стояла и блестела чуть покосившаяся елка, привязанная к подоконнику, ну как обычно. Арсений сидел у телевизора, смотрел то ли «С легким паром», то ли что-то похожее. Когда разложили стол, скатерть, тарелки, кастрюли, я сказал, что начинается представление, выключил свет, зажег бенгальские огни, покрутил ими. Мама с бабушкой воскликнули «Как красиво», а Арсений поморщился. Затем случилось что-то очень странное, я часто вспоминаю об этом и не могу понять, как так вышло, а теперь рассказываю вам. Мама взяла четыре свечи и распределила, кому какая принадлежит. Это твоя, это твоя, это твоя, а это моя. Нас четверо и свечи четыре. Затем зажгла их и поставила на елку. Там были такие маленькие подставочки для свеч, они цеплялись за ветки. И наши четыре свечи стали гореть, стоя на одной ветке рядком. Мы уставились на эти свечи, замерли, как загипнотизированные, просидели молча несколько минут, потом вернулись к празднованию. По телевизору объявили Новый год, мы поздравили друг друга, я с балкона выстрелил хлопушкой. Первой погасла свеча Арсения, причем довольно быстро. Он еще спросил: «А чья это погасла?» А твоя. Ясно, ну ладно. Остались гореть три свечи. Затем две из них начали дрожать. Погасла сначала мамина свеча, а потом бабушкина. Моя же осталась гореть еще довольно долго. Арсений даже усмехнулся, отметил, что чего-то она долго не гаснет. А когда и она потухла, мама подошла и, улыбаясь, сказала: «Вот такое я сегодня загадала».

Если бы писал рассказ, в этом месте было бы что-то вроде «так я попал в лес». Вокруг гигантские ели, на них свечи – где-то горят, а где-то уже потухли. И повсюду пение, ангельский хор и нежный холод. Но это не рассказ, а странный эпизод из моей жизни.

Да, еще кое-что надо сказать. Некоторые тексты из сборника уже ставились в театре, причем в разных городах: в Москве, Питере, Сарове. Интересен случай рассказа «Восток». Его ставили в одной из столичных психиатрических больниц. Репетиции проходили по ночам. Мы проходили мимо охраны, говорили, что идем в актовый зал, что главврач разрешил. Заходили, смотрели на портреты великих психиатров прошлого на стенах, а они бросали свои неподвижные взгляды на нас и дивились. К слову, спектакль так и не вышел, больничная жизнь его поглотила. Ничего, может быть, вы поставите этот спектакль в лучшем виде. В подвальном театре или на большой сцене – без разницы.