— Милый?.. — женщина позвала его, явно ушедшего в сторону от главной мысли: — Милый, не отвлекайся, времени осталось мало.

— Для чего мало, мама? Папа, что происходит, в конце концов?! — я вырвала свою ладонь из пальцев светлой и одним движением сползла с кровати, протолкнулась между ними и замерла у окна. — То есть вы не мои родители? Но как же так? Как это возможно? Я не могу понять, вы всегда так заботились, любили, поддерживали меня. И то, ох темные, то, что произошло, этот кошмарный контракт с Берхольдом… Как вы допустили, если вы сами сказали, что… Как вы допустили это?! — я резко развернулась, вглядываясь в их ссутулившиеся фигуры. — Во что, к темным, вы меня втянули? Как?..

— Милая, — Арис вздохнул и, нервно оглянувшись на дверь, продолжил: — милая, все началось еще до твоего рождения, и ты должна понять, что…

Шум за дверью заставил отца подскочить на месте и заговорить быстрее:

— Он с самого начала выбрал не ту, понимаешь? Их союз оказался роковой ошибкой, и ты изначально стала центром всего этого… девочка моя, ты ее дочь, и потому твое дитя прямая угроза правителю… Именно поэтому ты должна… Он пришёл ко мне, потребовал, чтобы ты заключила контракт с этим мальчиком. Не знаю зачем, но он был в своем праве, я… я все проверил, только не учел, что…

Дверь содрогнулась и через секунду распахнулась, громко стукнув о каменную стену.

— Время вышло, друг мой, — произнес высокий мужчина, появившийся на пороге. — Надеюсь, вы успели попрощаться со своей подопечной?

— Н-н-нет. Вир, дай нам еще пять минут! — Арис подскочил из кресла, в котором сидел все это время, а я никак не могла поверить в то, что прошло столько времени и все, что говорил отец — правда!

— Прости, Арис, но, кажется, ты уже забыл, что значит слово, контракт и договор! — голос мужчины дрожал от еле скрываемой ярости. — Я сдержал свое слово, теперь будь любезен, старый друг, и ты сдержи свое.

Отец поднялся, словно сломанная кукла, что потянули за нити и одним движением вздернули на ноги. Он побледнел и протянул руку маме, помогая подняться и ей. Затем развернулся ко мне и кивнул, словно старой знакомой:

— Запомните наши слова, уважаемая. Надеюсь, вы приняли их к вниманию …

Пока он говорил, я, ошарашенно хлопая глазами, перевела взгляд с него на маму и тут же замерла, жадно вглядываясь в ее лицо, а точнее, в еле шевелящиеся губы.

«Мы всегда будем любить, милая, всегда любить тебя, детка…»

— …ну что ж, — между тем продолжал отец, — мы, пожалуй, закончили и вынуждены уйти.

Отец бросил на меня последний взгляд, полный боли и тоски, затем притянул к себе всхлипнувшую женщину и, развернув ее за плечи лицом к визитеру, потянул за собой.

— Ма-а-ам! — выкрикнула я, отмерев и бросившись за ними. — Мам, пап! Подождите!

Почему-то в эту секунду я, наконец, четко осознала то, что, возможно, вижу их в последний раз, и от этого сердце заболело с такой невероятной силой!

— Мам, подождите! Нет, вы не можете оставить меня вот так! Мне нужны объяснения!

Рванув за ними, я уже представила, как выхватываю меч у одного стража, замершего справа от Виркура, как второй рукой беру того за волосы, оттягиваю их назад, оголяя шею, как…

Но не успела сделать второй шаг, как со всего размаху впечаталась в невидимую стену, выросшую передо мной в одну секунду и лишь мгновение спустя заискрившуюся чужой силой.

— Стой, дитя! — выкрикнул Виркур, и, повинуясь движению его руки, меня отбросило обратно к окну.

Отец вскрикнул, должно быть рванул ко мне, но его просто вынесло прочь из комнаты, как, впрочем, и маму. Затем хлопнула дверь, и я осталась одна.

Поднявшись на колени и, быстро осмотрев помещение, поняла, что вместе с Виркуром исчезла и призрачная стена, а потому тут же бросилась к двери. Со всей силы ударив в деревянное полотно плечом, закричала:

— Отец! Выпустите меня, выпустите сейчас же! — отступив на полшага, со всей силы пнула дверь ногой. — Откройте, к темным, эту дверь!

Удар, ещё удар… И когда я уже поверила, что замок мне поддался, деревянное полотно полыхнуло золотым светом и погасло: проход запечатали магией.

Я замерла и постаралась прислушаться к тому, что творилось в коридоре. Абсолютная тишина по ту сторону преграды пугала, но, сколько бы я ни лупила по двери руками и ногами, сколько бы ни звала на помощь, совершенно ничего не менялось. Все та же тишина и молчание.

Наконец, потеряв надежду на ответ, я по привычке обратилась к своему источнику в попытке добраться до магии, чтобы если и не вскрыть, то хотя бы узнать, чем запечатали дверь. В том, что я смогу справиться со стражами, стоит мне только открыть ее, я даже не сомневалась. Только вся проблема состояла именно в том, чтобы эту самую дверь открыть. Промучившись какое-то время, я вернулась к кровати и присела на край.

Что же это выходит: мои родители — это вовсе не мои родители, а люди, заключившие контракт на меня? Но как? Как такое вообще возможно? Контракт на ребенка?

Неужели все, что было — это обман? Неужели вся любовь, что я ощущала от них — вранье, лишь хорошо отработанные и отыгранные роли? Не верю, не могу поверить в это…

Я тряхнула головой и со злостью ударила ладонями по матрацу. Поднялась с постели и в очередной раз оглядела комнату, затем опустилась на колени перед тумбочкой, что стояла возле кровати, и перерыла ее. Однако, не нашла ничего путного: щётка для волос, зеркальце на длинной резной ручке, платки с кружевными краями… Громко хлопнув дверцей, развернулась к шкафу и внимательно изучила его содержимое, с удивлением отметив, что тот был до отказа набит удобными комплектами одежды из дорогих материалов. Скинув все это на пол и, переворошив ворох тряпок, с победным возгласом выудила из кучи одежды золотистую тунику, украшенную тонкими металлическими подвесками.

Сорвав две такие пластинки разной длины и толщины, вернулась к двери и, устроившись рядом с ней на коленях, попыталась вскрыть замок. Тот, однако, поддаваться не желал, да ещё бил электрическими разрядами, заставляя меня вскрикивать и громко ругаться. Спустя почти час я уже была готова огласить комнату победным возгласом, но одна из пластин, вместо того чтобы порадовать меня громким щелчком, хрустнула, и ее часть выпала из замка. Вторая же, наоборот, осталась внутри.

Я вцепилась в собственные волосы и раздосадовано зарычала, плавно переходя на вой. А затем и вовсе расхохоталась.

— Ну, — поднялась на ноги, внимательно рассматривая израненные и покрытые пятнами крохотных ожогов ладони, — если я не могу выйти, то и ко мне уже так просто не войти.

Развернувшись на пятках, приблизилась к кровати и натянула сапоги, так как все это время разгуливала по спальне босиком.

— Что у нас дальше по плану? — снова спросила сама себя и, улыбнувшись, сделала несколько шагов по направлению к окну.