Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты нас бросаешь? — с тревогой в голосе спросила Сажи.
— Нет, как обещал вчера, я довезу вас до русских земель, а там кто как захочет, так и устроит свою жизнь. Я — ваш халиф на час. Точнее, на время дороги. Хау, я все сказал.
Осмотрел всех внимательно новым взглядом. Думаю, большинство девчат информацию вкурили серьезно. Сидят, напрягают мозговую мышцу. Только у освобожденных подружек-помлядушек глаза совершенно пустые. Считают они себя во всем правыми и несправедливо обиженными. Ну что ж, первое правило стройотряда еще никто не отменял.
— Так, теперь по персональному делу наших блудливых пионерок. Я, как вожатый отряда, принял волюнтаристское решение: пионерки Кончиц и Урыльник исключаются из списков нашей пионерской дружины как без вести пропавшие.
— Но мы тут сидим, — возмутилась Оксана, — и никуда не пропали.
— Здесь сидят Ярина Бандера и Окса фон Штирлиц, которые в нашем пионерском отряде никогда не проходили ни по каким спискам. Могу показать пропуск в загородное поместье «Сибнедр», там таких фамилий нет. Но вам еще крупно повезло: Орден дал вам третий шанс. Вас отвезут в русские земли под охраной орденских патрульных. Вас ждет компенсация потерь в размере еще одной тысячи экю и дешевое место в общежитии лагеря переселенцев, о котором вы вчера так мечтали. Как видите, здесь, на Новой Земле, как оказалось, мечты сбываются.
— Но мы же еще твои жены, — взвизгнула Ярина.
— Что-то вчера, когда на панель собралась, ты об этом не вспомнила, — констатировал я. — Но если хотите формальностей, то получите их.
Я сделал паузу и осмотрел поочередно коллектив «гарема».
Все напряженно молчали, даже не перешептывались.
— Талах, — я упер вытянутый указательный палец в грудь Оксане.
— Талах, — тот же жест в Ярину.
— Талми, — палец снова смотрел на Оксану.
— Талах,[218]— остановил движение на Ярине.
— И что это значит? — спросила Оксана с тревогой.
— Это значит, что он с вами развелся, — пояснила Сажи. — По законам гарема. И теперь вы свободны, можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас и в том, что на вас. Думаете, почему мусульманка таскает на себе все золотые украшения, какие у нее только есть? Именно на такой случай.
— А наши вещи? — взревела Ярина.
— На ваши вещи я не покушаюсь, — ответил я. — Все, что ваше, можете забрать с собой. Где лагерь переселенцев — вам покажет любой патрульный.
— А если мы не уйдем? — вперила в меня жесткий взгляд Оксана.
— Да ради бога, можете оставаться в отеле сколько хотите. Это уже не наша проблема, а отношения вас и Ноя. Только в автобус я вас больше не возьму. У вас теперь свой есть, который пойдет конвоем с охраной через два дня. Все. Штирлиц и Бандера свободны, остальные еще задержитесь. Альфия, обеспечь всех пионерок кофе, а то в горле пересохло.
Альфия все поняла правильно. Принесла только двенадцать кружек.
Перед украинками кофе поставлено не было.
Оксана с Яриной еще посидели с минуту, насупившись. Потом Ярина резко встала и сказала громко:
— Ксюха, пошли, нас тут не уважают.
Оксана посмотрела на стол, где перед ней также не стояло чашки кофе. Потом подняла глаза на Ярину.
Та ей многозначительно пару раз медленно кивнула.
Тогда Кончиц-Штирлиц резко встала, прочертив с визгом ножками стула по полу. И, высказав всем нам на прощанье:
— Меньше народа — больше кислорода. Найдем тут Украину, будем лучше всех вас жить, а вы так и оставайтесь в своей ублюдочной Монголо-Кацапи, — пошла вслед за Яриной к выходу.
На пороге повернулась, бросила в меня злым взглядом и пустила парфянскую стрелу:
— Чтоб тебя козюля[219]за причинное место укусила.
Вот это да. Такого пожелания я еще никогда не слышал. И кто у нас тут годится на роль змеи, подумал я, оглядывая «гарем»?
Оксана, уходя, хлопнула дверью. То есть это ей показалось, что она хлопнула. Ну как может хлопнуть легкая пластиковая дверка?
— Это кого тут она монголо-кацапами обозвала? — спросила Альфия, когда за украинками захлопнулась дверь. Она явно приготовилась обидеться.
— Всех, Альфия, всех нас скопом, — констатировала Ингеборге.
— Да и черт с ними, — высказалась Буля, — все равно они из своей Хохляндии, если она тут только есть, рванут на заработки туда, где деньги крутятся.
— Может, и помрут там на панели от незнакомой венерологии, так как мы еще не знаем, где тут какой новоземельный триппер водится и какие спидоносцы по местным прериям бегают, — предположила Анфиса.
— Так, девки, кончай гнилой базар, — хлопнул я рукой по столу, потому как почуял, что данная увлекательная тема может перерасти в долгую, но абсолютно бесполезную дискуссию, и, чтобы ее прервать, спросил, обращаясь сразу ко всем, резко поменяв тему:
— Меня другое вот интересует: у вас еще шизофрении не наблюдается? — Увидев ожидаемое недоумение на красивых рожицах, продолжил: — Ничего друг за другом странного не замечали еще?
— С какого бодуна? — спросила озадаченная Антоненкова.
— Так… Навеяло по ассоциации. В Китае, во времена «культурной революции», при Мао еще, всю страну одели в одинаковые синие комбинезоны. Так вот, у тогдашних китаянок был зафиксирован резкий всплеск заболевания шизофренией. Только из-за того, что все бабы вокруг были одинаково одеты.
— А и верно, девчата, — воскликнула Бисянка. — Так и ходим одетые пионерками, как в ролевой игре.
— То-то ты из-за этого пионерский галстук не снимаешь, чтобы выделяться на общем фоне? — хмыкнула Сажи.
— Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с носом пьяницы цвета одного, — нараспев процитировала Ингеборге нечто мне неизвестное. Видно, специфический прибалтийский фольклор.
— А точно, — подхватила загоревшаяся Булька, — ролевая игра в гарем совсем других одеяний требует.
— Пора завязывать с пережитками коммунизма, — добавила Антоненкова.
— Дадите мне до конца досказать ту мысль, которую я вам сейчас втолковываю? — перебил пионерок несколько резче, чем те заслуживали.
— Извини, Жора, мы все в полном внимании. — Это Роза голос подала. Что-то она сегодня излишне молчалива. К чему бы это? Видать к дождю, к деньгам вроде как не может.
— Внемлем нашему господину, — улыбается Буля, — слушаем и повинуемся, — даже руки сложила лодочкой у груди, чертенок.