чем это делали родители. В течение следующих нескольких месяцев под влиянием участливого и заботливого отношения со стороны взрослых, а также знакомой и комфортной домашней обстановки частота проблемного поведения Джесси заметно снизилась.

Мэтт: Распознавание признаков травмы

Джулия и Сэмюэл много лет безуспешно лечились от бесплодия, прежде чем решили усыновить ребенка. Они были в восторге, когда им позвонил социальный работник и сообщил, что два брата нуждаются в любящей семье. Спустя несколько месяцев бумажной волокиты они, наконец, усыновили трехлетнего Мэтта и его двухлетнего брата Ретта.

Ретт легко приспособился к новой жизни: он хорошо спал и быстро восстанавливался после разочарований. Мэтт, напротив, с самого начала испытывал трудности. Он просыпался в слезах по нескольку раз за ночь и с трудом мог сосредоточиться на занятиях в детском саду. В подготовительном классе начальной школы мальчик редко играл со сверстниками, предпочитая в одиночестве читать книги. Дома он не общался со своими приемными родителями и нередко проявлял вербальную агрессию, когда злился.

В возрасте семи лет Мэтт устроил пожар в подвале. В другой раз во время ссоры с Реттом он вытащил хомяка из клетки и убил его, швырнув об стену.

Психолог диагностировал у Мэтта реактивное расстройство привязанности и расстройство поведения, а также выразил озабоченность по поводу его трудностей в общении с окружающими. Школа организовала консультации с психологом и предоставила план коррекции поведения. В частности, учителям и родителям было рекомендовано систематически обеспечивать положительное подкрепление в случае надлежащего поведения и «наказание» (например, пропуск перемены) в случае немотивированной агрессии.

К сожалению, планы поддержки оказались неэффективными. Поскольку у Мэтта почти не было друзей, большую часть времени он проводил за видеоиграми. После того как он бросил в мать цветочный горшок, угрожая убить ее, родители пришли в отчаяние и обратились в полицию.

На нашей первой консультации родители Мэтта сообщили, что в раннем детстве с мальчиком плохо обращались. Они знали об этом, однако были уверены, что благодаря заботе и любви прошлое не отразится на его дальнейшем развитии. Именно так произошло с Реттом. К несчастью, в случае Мэтта все оказалось сложнее.

Поведение Мэтта – социальная отчужденность, причинение вреда животным, поджоги и угрозы в адрес родителей – все это свидетельствовало о том, что его мозг и тело постоянно находятся в состоянии обороны. Он так и не смог развить способность к эмоциональной регуляции – способность переключаться на зеленый путь совместно с близкими взрослыми. В результате пострадали все другие процессы, в том числе способность взаимодействовать с другими, анализировать проблемы и ситуации, выражать свои чувства и обращаться за помощью. Его агрессивное поведение сигнализировало о том, что он ощущает опасность или угрозу жизни даже тогда, когда на самом деле находится в безопасности. Ранние физические и эмоциональные травмы Мэтта пагубно сказались на его эмоциональном самоконтроле, когнитивных способностях, а также на способности увязывать свои цели с общим благом. Последнее оказало сильное влияние на его чувство справедливости[188].

Учителя, врачи и терапевты, работавшие с Мэттом, исходили из предположения, что его поведение было обусловлено «расстройствами», тогда как в действительности оно представляло собой непреднамеренную адаптацию к ранней травме. Мальчику были прописаны лекарства, содействующие эмоциональной регуляции. Но все это не помогло. К сожалению, три системы, задействованные в оказании помощи Мэтту, – система образования, медицинская система и система психического здоровья – работали независимо. Педагоги и специалисты разных профилей не координировали свои действия и не обсуждали самый важный фактор в его жизни: подверженность токсическому стрессу в раннем возрасте.

Взрослые пытались донести до Мэтта, что ему нужно изменить свое поведение, однако единая система оказания помощи в данном случае отсутствовала. На самом деле мальчик проявлял агрессию не без причины: его действия были автоматическими реакциями, возникшими в результате многочисленных травматических переживаний – в частности, постоянного ощущения угрозы жизни со стороны тех, от кого он зависел. Отсутствие какого-либо сознательного понимания своего прошлого, а также ошибочный подход со стороны взрослых, наказывавших за эти естественные реакции, привели к тому, что Мэтт начал мыслить о себе и других в негативном ключе.

Основной недостаток вмешательства, разработанного для Мэтта, состоял в том, что оно фокусировалось на изменении поведения мальчика, не учитывая причинно-следственную связь в свете его прошлого и влияния этого прошлого на индивидуальные особенности. К несчастью, выбранный подход лишь подкреплял его мрачные мысли и чувства о себе и мире. Мэтт проникся мыслью, что окружающие – враги, заслуживающие наказания. Таким образом, его действия были упреждающим ударом, исходящим из травмированного мозга. К сожалению, тайм-ауты и другие наказания только усиливали его чувство изоляции и убеждение, что другие «хотят ему навредить».

Спустя некоторое время Мэтт был госпитализирован по причине суицидальных мыслей и угроз побега. Во время его пребывания в больнице родители встретились с психиатром, которая смогла оценить все препараты, которые выписывали Мэтту на протяжении всей его жизни. Психиатр придерживалась травмоинформированного подхода и предложила новый план с меньшим количеством лекарств, но усиленной социальной поддержкой. Когда Мэтт вернулся домой, она присоединилась к междисциплинарной команде и часто посещала собрания с участием его родителей. Я высоко оценила самоотверженность этой женщины, которая видела свою роль не только в контроле за медикаментозной терапией. В старших классах родители Мэтта решили перевести его на домашнее обучение. Все мы надеемся, что его ждет многообещающее будущее.

Лорен: устойчивый токсический стресс

У Лорена было трудное детство. Ему было всего четыре года, когда его биологических родителей лишили родительских прав: полиция арестовала его отца за торговлю наркотиками, а самого Лорена нашла привязанным к кровати. Мать бросила семью несколько месяцев назад.

С раннего возраста Лорен страдал от жестокого обращения и переживал неослабевающий токсичный стресс – постоянную активацию системы управления стрессом в отсутствие защитной поддержки взрослых[189].

С тех пор ситуация не улучшилась. Власти поместили мальчика к дальним родственникам. Однако вскоре после переезда Лорен начал бить их маленького сына и дергать его за волосы, если малыш подходил слишком близко. Не в силах справиться с Лореном, супруги попросили социального работника найти ему новый дом.

Мальчика передали на попечение супружеской паре, у которой было четверо приемных детей. Социальный работник надеялся, что строгая дисциплина, принятая в этой семье, поможет ребенку, но вместо этого Лорен оказался легковозбудимым, часто приходил в ярость, сбрасывал посуду со стола и бил других детей. В этой семье он прожил меньше года.

Позже у Лорена диагностировали оппозиционное вызывающее расстройство (ОВР), синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) и нарушение